— Конечно, Костя, — так же прямо ответила я. — Я из Грозного.
— Неправда, — недоверчиво опроверг меня он. — Мама сказала, что в Грозном никого не осталось.
— Правильно мама сказала, — закивала я головой. — Я последняя из Грозного ушла. Больше там никого нет.
— А-а! — догадался мальчик. — Ты беженка! Я знаю! А куда ты бежишь? В Россию?
— Да, Костя, в Россию.
— А кто твой друг? — вмешалась девочка и потянула за торчащие из соломы прутья, и солома сползла, обнажив щурящегося, посыпанного мелкой соломенной трухой Ахмара. — Ты чечен, да?
— Да, — улыбнулся Ахмар.
— Тебя скоро убьют, — вздохнула девочка. — Мама сказала: пока всех чеченов не убьют, война не кончится.
Я почесала в затылке: авторитет мамы нельзя подвергать сомнению в любом случае.
— А я его в соломе буду прятать! — нашлась я.
Дети задумались: мое решение было нелогично, но им оно нравилось.
— У нас много соломы! — похвастал мальчик.
— А у вас чеченов не убивают? — спросил окончательно выбравшийся из спасительной соломы Ахмар. — Ничего, если я здесь до вечера посижу?
— Си-ди-и, — щедро разрешил мальчик. — У нас никого не убивают.
Я и Ахмар бессовестно разминали затекшие от долгой неподвижности тела, понимая, как чешется все и зудит у наших товарищей.
Постепенно картина с этим селом прояснилась. Карты не врали: ничьих постов здесь не было и никто эту территорию контролировать не порывался. Может, потому, что лежало село с краю от основных дорог и в ничью сферу интересов не попадало. В принципе, наши парни могли выходить. Но этим распоряжался Майк, а Майк молчал. Вскоре наши новые знакомые вспомнили, что обещали маме вернуться до цикад, а цикады уже начали потрескивать в предчувствии надвигающихся сумерек.
Когда ребятишки скрылись, я подошла к месту, где должен был быть Майк.
— Все, Майк, можно выходить.
— Подъем, — тихо скомандовал Майк, и большая копна соломы зашевелилась, застонала, ожила. Бойцы быстро переместились по другую сторону стены, так, чтобы нас не было видно из деревни. А Майк все смотрел то в карту, то на местность, пытаясь понять, как это его угораздило встать на дневку так близко от жилья. Через полчаса вся группа была готова и ждала наступления полной темноты.
— К нам идут, — нарушил тишину стоящий на часах Хрящ.
Я выглянула; в нашу сторону действительно направлялся немолодой мужчина. Выбегать и прятаться в копну было уже поздно, и бойцы просто прижались к стене. Я подошла к краю стены и ждала, а когда ему оставалось пройти метров двенадцать, стало абсолютно ясно, что он искал меня и Ахмара.
Я кивнула своему «другу», и мы вышли навстречу. Мужчина вежливо поздоровался, но его тревога чувствовалась даже в наступивших сумерках.