— Держитесь, — сказала я, — не раскисайте. Вам все равно не дадут остановиться. Зато впереди вас ждет целая куча долларов, вы не забыли?
Быков почти с ненавистью посмотрел на меня. Сквозь противомоскитную сетку лицо его казалось сизым. Он ничего не ответил, но я почувствовала, что с его губ готовы сорваться самые грязные ругательства — Валентину Сергеевичу хотелось выместить на ком-то свое разочарование и боль. Но он не решился на это, хотя и постарался от меня избавиться, упрямо остановившись посреди тропы и всем видом показывая, что не желает двигаться дальше. С его стороны это было не очень умно.
Я продолжала шагать, когда сзади послышались хлесткие удары и крик боли. Контролеры взяли Быкова в оборот. Я поморщилась, но… Он ведь сам предпочел эти «упражнения» беседе со мной. Через некоторое время Валентин Сергеевич, получивший «заряд бодрости», обогнал меня — теперь ему наверняка было стыдно идти рядом.
На джунгли уже начинала накатываться ночная тревожная тьма, как вдруг впереди неожиданно появился просвет, и мы, прибавив ходу, всей толпой вывалились на просторную площадку, свободную от всякой растительности. Здесь стояли какие-то строения, похожие на бараки, столбы с фонарями, а по «улицам» расхаживали люди, в большинстве своем вооруженные. В дальнем конце площадки в гущу леса уходила мощеная тропа, я сразу обратила на нее внимание. С правой стороны лес, окружающий лагерь, взбирался вверх по отлогому горному откосу — все выше и выше, пока не обрывался возле крутых каменных стен, устремленных прямо в небеса. Здесь тоже в лес была проложена дорога, и, по-видимому, она постоянно поддерживалась в порядке, чтобы сельва не могла поглотить ее.
Едва мы вышли из леса, как на площадке застучал дизель и повсюду вспыхнули электрические фонари. Нас обступили лагерные старожилы, похожие то ли на пиратов, то ли на беглых легионеров. Мигель здоровался с ними и отдавал распоряжения на испанском.
Неожиданно кто-то взял меня за локоть — я обернулась и увидела хмурого желтолицего человека в настоящем мексиканском сомбреро. У него были густые, с проседью усы, печальные глаза и автоматическая винтовка «М-16», висящая поперек груди. В пальцах его чувствовалась поистине стальная хватка.
— Пойдем, сеньорита! — сказал он по-испански. — Мне велено запереть тебя в сарай.
* * *
О том, что начинается утро, я узнала по мутному свечению, которое сочилось сквозь щели в стене сарая. Жуткий клекот и вопли, которые всю ночь звучали в лесной чаще, начинали понемногу затихать.
Я лежала в гамаке, накрытая противомоскитной сеткой, и обливалась потом. Этак я совсем исхудаю, мелькнула у меня мысль.