— Ты пей, пей. Он полезный, чаек-то, — посоветовал Гром, и в зрачках его запрыгали веселые чертенята. Но только на несколько секунд дал он им волю. Отвернулся, неодобрительно причмокнул губами, а когда глянул снова, глаза были уже холодными, как смысл того, что он изложил дальше: — То, что я сейчас скажу, — непросто, так сказать, в моральном отношении. Надо, Юлия, создать условия, при которых шантажисты Степанова не смогут не отказаться от своих планов. Это как в шахматной партии. Нужно или укрывать короля под надежной защитой, или нападать самим — да так, чтобы противник едва успевал уворачиваться, а о своем нападении не мог и думать за неимением сил и времени. Уяснила? Повторю еще раз. Надо любыми средствами и в кратчайшие сроки обеспечить прекращение деятельности Скопцова и Сергея, направленной против Степанова. Такова формулировка. И мы с тобой понимаем ее правильно. Не так ли?
Мы… Он сказал — «мы понимаем». Я пока сомневаюсь.
— Формулировка не одновариантна, Андрей Леонидович, — возразила я.
— Разумеется, — согласился он, не раздумывая. — Если есть время на организацию и осуществление вариантов. Его нет.
Вот это меня уже почти взбесило, и я задала свой следующий вопрос.
— В таком случае почему я одна страдаю? Почему не поступить проще? Не устроить Скопцову и его «братку» ДТП или не послать к ним киллера? Слава богу, они определены, и найти их большого труда не составит.
— Ты умная, Багира, ты понимаешь, что мы не сможем порекомендовать органам следствия не обращать внимания на трупы. С какой, позволь спросить, это стати? И не можем допустить расследования. Оно при первых же шагах выйдет на Степанова.
— Да кто он такой, в конце концов, что ты, Гром, так печешься о его благополучии? — взорвалась я, не выдержав недомолвок, а он неожиданно весело рассмеялся, откинув голову назад.
— Ты очаровательна, Юленька, особенно когда злишься. И если не злишь при этом меня, в такие моменты я готов для тебя на что угодно. Считай, что уговорила выложить все, что мне известно. Или почти все.
Мы отметили примирение чаем, передавая фляжку из рук в руки. А когда она опустела, Андрей прикурил и, выпустив дым в приоткрытое окно, приступил к делу.
— На днях состоится суд над неким Джулаевым. Этот, с позволения сказать, человек пользуется значительным авторитетом в определенных кругах. Сам он с юга, там и подвизался, и прославился. Судейская бригада будет сборная, сибирская. Процесс, точная дата его не разглашается, состоится в Питере. Как видишь, сделано все, чтобы Джулаев получил ему причитающееся. Но это уже не наши с тобой сферы, — махнул он рукой, — и проблемы.