Я села в такси и поехала обратно.
— Что, доставили Ваську по назначению? — спросил Дмитрий Иванович, когда я вошла к нему в кабинет после занимательной поездки. Доски, которые варила в бульоне Валерия Евгеньевна, он с помощью гвоздей скрепил поперечными планками, так что получился щит размером примерно пятьдесят сантиметров на семьдесят, и теперь натирал этот щит чем-то белым.
— Да, доставила и выяснила кое-что интересное, — ответила я, гадая, чем собственно, занимается старик. Рядом с ним на столе стояла старая почерневшая икона с налепленными на нее квадратиками фланели. В комнате пахло спиртом, смолой и черт знает чем еще.
— Любопытно, любопытно, — пробормотал Дмитрий Иванович и, видя, мой вопрошающий взгляд, пояснил: — А я тут, понимаете, экспериментирую со старинными грунтами, чтобы понять, как лучше раскрывать иконы. Ведь реставрация — это творческий процесс. Нужно постоянно быть в поиске, придумывать что-то новое.
— Так вам интересно, что я раскопала? — перебила я антиквара.
— Ужасно интересно, — осклабился он и, забравшись под письменный стол, вынул оттуда небольшой микроскоп, поставил на стол, отодвинув разбросанные по столешнице скребки, пинцеты, кисточки, поместил под микроскоп подготовленное предметное стекло с препаратом, с минуту изучал его, а затем воскликнул: — Всего три слоя, я так и знал!
— Ваши родственники знали про завещание, и им не было резона вас убивать, — сказала я, рассерженная невниманием Дмитрия Ивановича.
— А если из мести, может, они обиделись? — задал каверзный вопрос старик, отвлекаясь от своего занятия. — Вы что, можете прочитать их мысли? Можете узнать, что они задумали? Я бы на вашем месте не стал так категорично заявлять, что у них не было мотива.
— Я с вами не спорю, — сказала я раздраженно. — Я не сбрасывала их со счетов, в особенности вашего внука — еще тот тип. Кстати, помните, вы обещали дать мне что-то, что помогло бы мне при общении с вашими коллегами антикварами?
— Да, помню. Я как раз собирался. — Дмитрий Иванович подошел к секретеру, открыл ключиком замок на одном из ящиков, выдвинул ящик и извлек оттуда небольшую иконку величиной с ладонь в тонкой позолоченной рамке, украшенной крупными жемчужинами. — Вот, возьмите. Покажете им — и вас примут с распростертыми объятиями. — Антиквар с благоговением вручил мне иконку.
— Она дорогая, да? — спросила я, с беспокойством рассматривая хрупкую вещицу.
— Стоит больше, чем вы можете себе представить, — обрадовал меня старик. — Это уникальный жанр древнегрузинского искусства — техника перегородчатой эмали. Ученые до сих пор бьются над загадкой, как удавалось создавать такие вот композиции, не расплавив тончайших золотых проволочек — перегородок между участками эмали разного цвета.