Вскрикнув от возмущения и отчаяния одновременно, лжережиссер потерял равновесие и обрушился мне на капот, после чего я еще несколько метров везла его на передке машины, видя перед собой только расплющенное по стеклу лицо. Твердовский тоже узнал меня и злобно забарабанил в окно.
Однако жать на тормоза было бесполезно. Они отказали. Мы дружно влепились в какую-то необыкновенно безобразную кирпичную стену. Твердовский слетел с машины и плашмя шмякнулся о стену с такой силой, что я подумала, не останется ли на ней его трафарет.
Так мы и встретились. Что касается Виктории, то и ее я умудрилась чем-то зацепить, и моя клиентка оказалась катапультированной в направлении мусорных баков, откуда потом выбиралась не меньше минуты.
Я с трудом выбралась из салона, оставив дверцу открытой. Откровенно говоря, я не представляла, кому сейчас больше была необходима моя помощь, Твердовскому или Белохвостовой. Однако Юрий быстро поднялся, как будто ничего не произошло, но не забыл при этом демонически погрозить мне пальцем. Затем он произнес что-то невнятное, но наверняка нецензурное и тут же вырубился. Упал ничком на снег, как убитый, и затих.
Я обернулась на шум слева. Сначала из контейнера появилась нога Виктории, которая в сердцах пнула коробку из-под ксерокса, затем к ней добавилась вторая, и обе конечности бессильно забарахтались в воздухе. Вика громко чихнула. Я не торопилась к ней на помощь. Зорко оглядываясь по сторонам, я высматривала в темноте «Хаммер», но его поблизости не было.
Твердовский начал приходить в себя. Он пошевелил бровями, как спросонья, продрал глаза и произнес:
— Да в конце-то концов, когда-нибудь будут считаться с моим здоровьем или нет? И кто-нибудь!
— Кто-нибудь! — эхом откликнулась из контейнера его дама сердца. — Подайте мне руку. Я тут застряла почти вверх тормашками.
След, который я оставила за собой, напоминал место вынужденной посадки какого-нибудь «Су-27». Ни одной уцелевшей ступеньки, ни одного устоявшего кустика… Мне просто не верилось, что ни одна душа не вышла в этот поздний час и не отругала меня последними словами за такой грохот.
Зато теперь кругом стояла тишина. Только мотор урчал. Что-то теплое побежало по лицу. На морозе я сразу почувствовала это, потрогала. Кровь. Или кожу содрала, или голову пробила где-то. Я энергично встряхнулась, отгоняя прочь ненужные и несущественные в данный момент детали.
— В машину! — крикнула я Виктории и, устремившись к ней на помощь, почувствовала, что хромаю. Пистолет я спрятала за ремень, чтобы не напугать девчонку. Но Вика уже выбралась самостоятельно и теперь смотрела на меня как-то странно.