— Вика, это я! — На всякий случай я приветливо улыбнулась клиентке.
— Женя?!
— Верно. Давай руку. Бежим к машине.
— Опять бежим? — Белохвостова обиженно поджала губы и покраснела от отчаяния. — Опять?!
Последний сердитый выкрик был уже адресован не мне, а непосредственно Юрию Твердовскому, который уже стоял у машины, с трудом держась за капот.
— Ну вот, опять бежать. — Кажется, его беспокоил тот же момент. — Этот Зотов уже как бородавка у меня на жопе.
Я протянула руку Виктории, слегка потрепала ее за плечи.
Девушка виновато и чуть растерянно принялась расправлять волосы на пробор. Они торчали во все стороны, и сейчас Белохвостова мало походила на ту ухоженную куколку Барби, какой она предстала передо мной в момент нашей первой встречи.
— Женечка, а у тебя кровь по лицу бежит.
Заботливые интонации, появившиеся в голосе Виктории, заставили меня немало изумиться ее столь необычному внутреннему преображению. Но тут же она бросила меня и поспешила к Твердовскому, осторожно переступая через кирпичи и палки.
— Юрочка! Юра, ты в порядке?
Твердовский как-то косо посмотрел на нее, выдыхая морозный пар, и ответил дрогнувшим голосом:
— У меня сотрясение мозга, наверное.
Он вцепился в собственный чуб и потряс немного головою.
— Женечка! Ты что? — Виктория оглянулась на меня и укоризненно окинула пристальным взглядом мою персону. — Ты же чуть его не убила.
— Я думаю, это следовало сделать гораздо раньше, — довольно резко сказала я, двинувшись вслед за ней.
— Поддержи, Вика, или я упаду, — нетерпеливо позвал девушку Твердовский, и Вика поторопилась к нему, спотыкаясь обо все то, что было набросано у нее под ногами.
— С медовым месяцем молодую семейку! — бесцветно пошутила я, чувствуя, как у меня самой начинает болеть голова.
Что поделать? Я была виновата, и мне оставалось только обреченно последовать за клиенткой, разводя руками. Я снова оглянулась на шум, когда с мусорной горы свалилась злополучная коробка из-под ксерокса. С трудом переставляя ноги, я подошла к парочке беглецов, которые, как слепые котята, ощупывали друг друга, ища ссадины или синяки.
— Ребята! — отвлекла я их на секунду. — Давайте потом целоваться будем. Обещаю, я сама кое-кого с удовольствием расцелую, когда вернемся домой. Но только не сейчас. Все слишком опасно. Поверьте мне. Вас ищут, меня ищут, и в этом нет ничего хорошего.
Я, как могла, запихнула их в салон, затем сама села в машину, и мы наконец-то поехали. Миновали три-четыре квартала, пропетляли между оградами и заборами, снова перекатились через другой уже мост и наконец-то припарковались у древнего здания, похожего на одну из героических башен Брестской крепости. Исполнив все команды и пожелания Твердовского, я заглушила двигатель в полной уверенности, что теперь мы в безопасности.