Алкаш ворочался в руках милиционеров и причитал:
— Дык я ж только… ик… на пять минут вышел, до-р-рогие… Я, честна-а слова-а… мусорное ведро выносить вышел и — потерял… Меня ж Катька со свету сживет…
— Улов тащите? — хмуро произнесла я. — Что-то я его не видела в подъезде.
— Может, это и есть твой киллер? — хохотнул краснорожий старшина. — Дура-баба…
— Вам, кажется, уже говорили, что повежливее нужно с людьми разговаривать, — проговорила я. Впрочем, меня вовремя посетила мысль, что апеллировать к благоразумию этих бравых работничков из ППС в данный момент — это, как говорится в древней поговорке, метать бисер перед свиньями. Margaritas ante porcos.
Пэпээсники поволокли добычу вниз, а я докурила сигарету и уже хотела было пойти попрощаться с Голокопытенко и его коллегами да идти домой — хватит, пора бы и честь знать, и так помогла по-соседски, — но тут внизу зазвенело разбитое стекло, пролился глухой тягучий звук сочного удара, и кто-то крикнул:
— Деррржи!..
— Так и есть, — высказала свои мысли вслух я, — синемор сбежал. Наверное, даже такой улов оказался не про честь двух уродов в милицейской форме.
И тут… Фраза старшины вступила в мозг неспешно, как уверенный, самодовольный победитель на белом коне в ворота захваченного им города. Она вошла, облекаясь мутной дымкой, и выросла во вполне явственный голос внутри меня: «Может, это и есть твой киллер?» Нагловатый сарказм, сопровождавший вопрос старшины, куда-то улетучился, и я бросила окурок в стену так, что полетел сноп искр.
А может, красномордый пэпээсник попал, что называется, пальцем в небо?..
Я неторопливо, словно боясь спугнуть появившуюся гипотезу, спустилась вниз и на лестничной клетке второго этажа увидела лежащего на бетонном полу лейтенанта — голова запрокинута, из угла рта стекает и струйкой падает на пол кровь. Старлей был без сознания.
Рядом с ним на полу копошился старшина. Он качал перед собой, словно младенца, правую руку и стонал. Я отрывисто спросила:
— Что, сбежал алкаш?
— Он, сука, Гену грохнул! — плаксиво пожаловался тот.
— Жив твой Гена, жив, — буркнула я. — Давай быстро и без рассусоливаний: как все произошло?
Наверное, он хотел что-нибудь возразить, но я говорила повелительно и напористо, да еще так зыркнула на него… А боль в поврежденной руке не давала проявиться обычной наглости старшины. И он заговорил:
— Да мы шли потихоньку… тащили этого урода… А он вдруг вывернулся, Гену хвать за ремень, прямо за пряжку, да об стену! Я его было схватил, так он мне руку сломал, сука, и свалил!.. А ведь пахло от него!.. Алкаш типичный!