Доброволец этот, коренастый мужчина лет тридцати пяти, с задиристым веснушчатым лицом, очутился, видимо, в «Арсенале» случайно. Скорее всего его пригласили сюда более продвинутые друзья. Его тяготила замороженная атмосфера элитного кабака, хотелось петь и гулять. Овалов был для него подарком судьбы.
Сузив глаза и засучив рукава, доброволец пошел на Овалова лоб в лоб, намереваясь то ли протаранить, то ли растоптать его. Он явно жаждал звуков оплеух, треска разрываемых рубах и одобрительных криков с мест. Душа его жаждала праздника.
Вышибала, напротив, должен был закончить дело тихо и быстро. В конечном счете, они помешали друг другу. Когда вышибала подхватил Овалова сзади под мышки и попытался вынести из зала, мой герой, повиснув у него на руках, неожиданно ловко нанес обеими ногами сильный удар в грудь добровольцу. Эта выходка явилась для всех полным сюрпризом. Задира с веснушками кубарем покатился обратно к своему столику, а вышибала, тоже потеряв равновесие, с шумом сел на пол, не выпустив, впрочем, Овалова из рук.
Не давая ему опомниться, Овалов резко откинул назад голову и попал вышибале затылком в переносицу. Послышался хруст и сдавленный стон — вышибала на какое-то время ослеп и оглох.
Овалов, выпутавшись из его объятий, с безумным видом вскочил на ноги. В тот же миг из-за пояса у него выпал совершенно неуместный в этом заведении «магнум». В ресторане наступила мертвая тишина.
По-моему, все уже были на сто процентов уверены, что дальше будет пальба, парочка трупов и вой сирен. Не знаю, может быть, так бы оно и вышло, но тут, покинув свой наблюдательный пост, в происходящее вмешалась я.
Первым делом я подхватила с пола револьвер и с быстротой фокусника отправила его в свою сумочку. Затем, выпрямляясь, я мимоходом нанесла обалдевшему Овалову удар по кончику носа, от которого глаза его наполнились слезами, а из обеих ноздрей ручьем хлынула кровь. Такой удар не слишком опасен, зато мигом снимает излишнюю агрессивность. Наконец я наклонилась к поверженному вышибале и клятвенно пообещала ему сделать две вещи: возместить все убытки и немедленно увести хулигана. Для убедительности я помахала перед его разбитым носом пачкой денег.
Вышибала посмотрел на меня с отвращением, ничего не сказал, с трудом встал на ноги и, придерживаясь за спинки кресел, побрел куда-то в сторону подсобки. Я растерянно оглянулась. Овалов стоял на прежнем месте, обливаясь кровью. Кажется, я немного переборщила.
Белявский, ворча, как собака, лишившаяся любимой кости, шел к выходу, раздраженно придерживая под локоть свою ледяную даму. По его виду легко было понять, что сюда он уже никогда не вернется.