— Я пас, — сказал «лысая голова» и швырнул в запале свои карты на стол, — с вами невозможно играть по-человечески. Все повышают ставки и повышают. Попрошу у босса поднять мне тариф, вы меня совсем разорили. Я не дойная корова какая-нибудь.
— Покер — игра для настоящих мужчин, — шутливо задрав нос, ответил на эту тираду парень, тот самый, что открыл стрельбу в кафе и убил милиционера. Ему было от силы двадцать лет — выдавало молодое лицо, — но он отличался не по годам крепким телосложением. Принадлежность его к одной из южных национальностей мало угадывалась.
«Лысый» хотел было что-то рявкнуть в ответ, но смолчал. Что можно возразить любимому внучатому племяннику твоего хозяина? Лучше сидеть и помалкивать, проглотив обиду. Баранов молчал, грустно поглядывая на весь этот балаган. Он с удовольствием схватил бы этого «борзого щенка» за горло и вырвал ему кадык.
— Твои, Салман, сто пятьдесят и пятьдесят сверху, — протянул тот самый «щенок».
Еще один покинул поле битвы, позорно ретировавшись, чертыхаясь и проклиная все на свете.
— Ваши двести и сто сверху, — решив идти ва-банк, бросил скрепя сердце Сергей. Его когда-то увесистая пачка банкнот, теперь изрядно поубавилась: он почти все проиграл до этого. Единственный шанс ускользал на глазах. Очень трудно сосредоточиться и держать себя в руках, когда играешь на свою собственную жизнь.
Далее из игры вышел гигант с орлиным носом, и они остались вдвоем с не на шутку самоуверенным молокососом. Последнее слово было за Сергеем.
— Подтверждаю, — сказал он наконец и выложил все оставшиеся деньги на кон.
Парень, расточая улыбки направо и налево, весело произнес:
— Отлично, раскрываемся. — С ненавистью добавил: — Ты покойник, Баранов.
Сергей выложил на зеленое сукно стрит: положив сначала туза, затем короля, даму, валета. Десятка с грохотом опустилась на стол. Противник выдал фул хаус, который забил последний гвоздь в крышку гроба Баранова.
— Позовите Аслана Маиербека, — обреченно, но не умоляюще попросил Сергей, — старые обиды давно пора забыть. Тем более что я ни в чем не виноват.
— Поздно, браток, — сочувственно произнес Салман и встал из-за стола. Затекшие от долгого сидения суставы громко хрустнули. В полный рост он казался еще более внушительным и необъятным…
* * *
Спокойный, тихий, беззаботный вечер просыпался, выходя на ночное дежурство. Он пришел на смену совсем недавно бушевавшей стихии дня. О ливне напоминало лишь свежее дыхание приближающейся ночи и поблескивающие зеркальной гладью лужи, в которых тонули, отражаясь, миллионы заходящих солнц. Печальное светило отходило ко сну.