Последовали глубокомысленные умозаключения с моей стороны:
— Эйфория первых побед застилает нам глаза. — Я постучала ногтем по столу и продолжала: — Чтобы убить вампира, нужно вогнать ему в сердце осиновый кол и отрубить голову. Сердце мы держим в руках, а чтобы отрубить голову, нужно еще найти ее, с этим будут проблемы.
— Помнишь, Вероника говорила, что никто главу компании в глаза не видел ни разу? — подтвердил мои догадки Сергей. — Не видели и учредителей совета директоров. Загадочный аноним, ничего не скажешь.
— Нужно искать другие ходы. Мы зашли в тупик, выбираться из него надо не мешкая.
Посмотрела на Баранова. Он сидел за столом и, перевернув сотовый телефон вверх тормашками, выстукивал антенной какую-то мелодию. Сломать не боится, ведь денег у него куры не клюют, он может себе это позволить. Эксплуататор несчастный.
— Мы установим причастность агентства ко всем этим дерзким убийствам, — вдруг осенило меня. — Если докажем, что оно каким-то образом было связано с жертвами покушений.
На стол были свалены бумаги, раскрытые папки с уголовными делами: ксерокопии; фотографии с окровавленными человеческими телами, иногда до неузнаваемости обезображенные ранениями лица; ужасная гримаса с выпученными глазами и открытым ртом, в мрачном провале которого серым пятнышком виднелся язык, а на шее следы от удавки — задушен в собственной постели.
Все это не ужасы войны, не жертвы локальных конфликтов, не репрессированные граждане, безвинно попавшие в беспощадную мясорубку, раскрученную тоталитарным государством. Хотя последнее больше всего подходит, может быть, не по своему конкретному определению, но по сути, по скрытому от глаз ходу вещей. Все это новоприбывшие в страну под названием Дикий капитализм, оказавшуюся не золотым эльдорадо, а каторгой и ссылкой, местом, откуда не возвращаются.
И среди всей этой пугающей тишины и мерного стука настенных часов, отделанных под старину, я, словно книжный червь, зарывшийся в ворох грязных, засаленных бумаг.
Уперевшись локтями в крышку стола, сидела, поддерживая голову руками. Мозг медленно пульсировал, в глазах сначала легкое помутнение, а потом они просто лопаются, и ты уже начинаешь себе отчетливо представлять это как один из этапов безотрывного чтения и внедрения в глубину смысла.
До чего же тяжелая голова… Я прикладываюсь лбом, расчищая себе место и освобождая его от переработанной в бумагу древесины, к холодной полированной глади стола. Закрываюсь руками, будто защищаясь от ударов невидимки.
Думай, Охотникова, думай. Ведь ты выпускница разведшколы, оперативник по призванию, предполагаемый аналитический склад ума — твой козырь. Обрабатывай информацию, отсекая все лишнее, отсеивая песок. Даже крупинки драгоценного металла — фактов — помогут выстроить наиболее ясную картину происходящего. Это лучше, чем если бы их не было вообще.