Я, как пружина, стремительно «разжалась» в направлении нашего «гостя». От моего броска мы оба полетели на полку Павличенко. Оттолкнув меня, нападавший бросился к двери. С помощью своей длинной ноги я придала ему дополнительное ускорение, влепив пяткой несостоявшемуся киллеру в мягкое место.
— Что такое? — включая свет и пытаясь продрать сонные глаза, всполошился Павличенко.
С верхней полки спрыгнул Малахов, щурясь на свет.
— Да хам какой-то ворвался, может, изнасиловать хотел, — я надула губы. — Хорошо, что вовремя проснулась, мог бы стибрить что-нибудь.
Павличенко с Малаховым переглянулись.
— Расскажи-ка поподробнее, как все произошло, — потребовал Володя.
— Я в туалет встала, а он на пороге, — продолжала я вдохновенно врать, не забывая при этом делать большие круглые глаза испуганной идиотки, — он на меня натолкнулся, мы упали на дедушкину постель, он, наверное, испугался и убежал. Володенька, я боюсь, а вдруг он вернется? — Казалось, еще секунда, и из моих глаз брызнут горючие слезы.
— Не бойся, — успокоил Малахов, — вряд ли он вернется.
Между тем он натянул брюки и выскочил в коридор. Я выглянула следом. Естественно, проход был пуст. Оставалось только гадать о ночном госте. Между тем наш ветеран встал.
— Володя, проводи старика, — подал голос он. Пока они ходили в туалет, я осмотрела купе. Пистолета я не нашла, а вот фонарик мне обнаружить удалось. Небольшой, величиной с шариковую ручку.
«Сначала угроза по телефону, потом нападение в подземном переходе, теперь этот визит, едва не закончившийся плачевно для моего клиента, а может, и не только для него, чего ждать дальше? — задала я себе вопрос. — По всей видимости, взялись за нас всерьез и основательно. Ухо держать придется востро. От Малахова пользы мало. В драке он, конечно, помочь сможет, но вот по части наблюдательности у него явный пробел. И реакция замедленна. Как будто на прогулку вышел, а не человека от смерти беречь. Ладно, что с него возьмешь, — вздохнула я про себя, таким образом подведя итог своим мыслям. Я убрала фонарик с глаз долой, и вовремя: вернулись мои попутчики.
Вид у Володи Малахова был виноватый и грустный, видимо, Павличенко устроил ему выволочку. „Сам виноват, — подумала я, — не проснись я, могло все хуже закончиться“.
Мы улеглись на свои места, и я погрузилась в сон, однако просыпаясь при малейшем шорохе. Со стороны Федора Петровича раздавалось легкое похрапывание.
„Вот нервы у старика, — подумала я, — пережил за одни сутки два покушения на свою жизнь и спит себе как ни в чем не бывало“.
Володя наверху ворочался и сопел: ему явно не спалось.