Я вернулась обратно к окошку. Жемчужный дефилировал между толчеей народа, принимал соболезнования и по большей части старался находиться рядом с матерью.
Ровно в двенадцать часов начался вынос тела. Я одной из первых спустилась на улицу и встала неподалеку от заказанных автобусов. Почти рядом со мной резко затормозил «Ситроен» салатного цвета. Я даже слегка отшатнулась в сторону, опасаясь, не покушение ли на меня затеяли. Оказалось, что нет. Из салона плавно выплыла Красильникова.
— Привет! — сказала она. — Я не опоздала?
— Напротив, как раз вовремя, — ответила я.
За рулем «Ситроена» сидел Дима, тот самый бухгалтер из Гошиной фирмы.
— Вы всегда берете с собой бухгалтера, Анна Викторовна? — полюбопытствовала я с плохо скрытым сарказмом. — На всякий случай, да?
Красильникова одарила меня холодным замораживающим взглядом и сухо произнесла:
— Во-первых, Дима тоже был коллегой Георгия и имеет полное право приехать на похороны патрона, а во-вторых, он в нашей фирме не только бухгалтер, но и по совместительству шофер. Желаете проверить по документам?
— Ну, зачем же так? — миролюбиво улыбнулась я. — Верю вам на слово. Тем более, что проверять что-либо уже не имеет смысла. Вы ведь слышали о том, что убийца пойман?
— Еще бы! — Красильникова смотрела не на меня, а в сторону подъезда, из которого должны были вынести тело. — Правосудие восторжествовало, остается только поаплодировать.
В ее словах промелькнула насмешка, и я это заметила. Но продолжить беседу нам не удалось. Из подъезда вышла процессия, и Красильникова, извинившись передо мной, зашагала навстречу.
Гроб опустили на четыре табурета во дворе. Здесь с Георгием должны были попрощаться те, кто не поедет провожать его на кладбище. Красильникова приблизилась к усопшему в числе первых. Она ничего не говорила, не плакала и, как я заметила, не очень-то и смотрела на Георгия. Аня шарила глазами по присутствующим, отыскивая кого-то среди них. Я машинально отметила, что среди собравшихся уже нет ни Нежельской, ни Нади Сякиной. Дорогие сердцу Георгия женщины испарились, не желая потратить на прощание с бывшим обожателем слишком много времени.
Дима, как ни странно, вопреки словам Красильниковой, также не спешил покидать салон уютного и теплого «Ситроена», чтобы проводить в последний путь патрона. Он беззаботно курил «Радопи» и скучающе оглядывался по сторонам. Ворон ловил, иными словами.
Зато Жанна и Костя находились рядом с гробом неотлучно. Веру Николаевну, заливавшуюся слезами в три ручья, слегка оттеснили.
Гроб подняли и понесли к катафалку. Красильникова, еще раз окинув взглядом толпу, отошла в сторонку, а спустя несколько секунд направилась к своей машине. Но тут ее поджидала я.