— А так. Он сроду со мной не говорил о своей жене. Говорил, встретились, полюбили друг друга. И все. Еще говорил, что она человек хороший, талантливый художник, — при этих словах он скептически обвел взглядом стены гостиной. — А по-моему, это мазня.
— Ты так считаешь?
— А ты нет?
— Ну не знаю.
— Я сам рисую на досуге, — признался он.
— Шутишь?
— Нет. На этот раз говорю серьезно.
— И как успехи?
— Мои-то? Ну, так себе. Я же тебе уже говорил. Очень редко бываю доволен собой. Может быть, практически никогда.
— Самокритичный ты человек.
— Что есть, то есть. Но искусство от мазни, думаю, сумею отличить.
Я тоже перевела взгляд на картины Анны Решетниковой. Вообще-то ничего особенного, но какая-то изюминка, на мой взгляд, в ее художествах была.
— Хочешь, я тебе как-нибудь свои покажу? — предложил Жемчужный.
— Хочу, — честно ответила я.
— Все. Договорились.
Я снова вгляделась в его лицо. Вроде бы честное, открытое, как говорится, парень камня за пазухой не держит. А там кто его знает. Мне бы не хотелось, чтобы убийцей был он.
Мы допили кофе, и я убрала пустые чашки.
— Ладно, мне пора спать, — изрекла я, с опаской ожидая его последующих действий. Не хотелось расстраивать Костю.
— Ну что ж, — он затушил сигарету в хрустальной пепельнице на столике и поднялся. — Я и в самом деле уже достаточно злоупотребил твоим вниманием. Прости.
Ну, прямо джентльмен. Ничего не скажешь.
— Да что ты, — улыбнулась я. — Тебе не за что извиняться. Я провела чудесный вечер.
— Правда?
— Конечно. Огромное спасибо тебе. За все. За спектакль. За ужин. И вообще…
Я не нашла, что сказать дальше, и совершенно неожиданно для себя подошла к нему и поцеловала в губы. По-дружески, просто чмокнула. Однако отойти я не успела. Жемчужный обнял меня за плечи и, притянув к себе, впился своими губами в мои. Я не стала противиться. Поцелуй получился долгим.
— Я никогда еще не был так счастлив, — признался он.
Я высвободилась из его объятий.
— Когда мы увидимся? — В глазах Кости горела искренняя надежда.
— Если хочешь, — ответила я, — подъезжай завтра к клинике после обеда. Лучше даже ближе к вечеру. Часиков в пять.
— Так долго? — он закатил глаза. — Я умру, разлукою томим.
— Захочешь — выживешь, — строго произнесла я.
Он поцеловал меня еще раз на прощание и покинул дом своего друга детства.
Я осталась одна. Вечер и впрямь породил во мне положительные эмоции. Я не соврала Жемчужному и в самом деле была ему благодарна. С другой стороны, жизнь моего клиента все еще висела на волоске, а я до сих пор не выудила ничего полезного. Тень убийцы маячила где-то рядом. Я это чувствовала. Он кружил неподалеку, как коршун, выжидающий благоприятного момента, когда появится возможность вновь броситься на свою жертву.