Одет он был в сиреневую рубашку с короткими рукавами, которая не могла скрыть полноты его тела. Заплывшие жиром волосатые руки и живот, выпирающий далеко вперед, свидетельствовали о том, что Горностаев никогда не страдал худобой. На нем также были надеты широкие серые штаны и туфли сорок шестого размера. Топал он своими лапищами тоже довольно шумно.
Горностаев подбежал к Андрею Вениаминовичу и сграбастал его руку в свои. С чувством затряс ее.
— Но я все равно рад тебя видеть, — продолжал басить он. — Вот ты можешь мне не поверить, а я все равно рад.
— Да я верю, — засмеялся Мелихов. — И тоже очень рад тебя видеть, Иван.
Когда наконец приветственные рукопожатия и похлопывания по плечу закончились, Андрей Вениаминович сказал своему гостю:
— Познакомься, Иван. Это Евгения, — он подвел Горностаева ко мне. — Она телохранитель Оксаны.
— Телохранитель? — расхохотался тот. — Девушка — телохранитель? Это шутка такая, да?
— Нет, это не шутка. — Я поднялась с дивана и все равно оказалась меньше его на голову. — Могу предъявить удостоверение.
Мне сразу не понравились его насмешки, и потому разговаривала я с Горностаевым сухо и с некоторой долей неприязни.
— Не надо ничего предъявлять, — отмахнулся он и схватил меня за руку. — Позвольте представиться. Горностаев Иван Антонович.
— Женя, — ответила я.
Неожиданно Горностаев выпустил мою руку и переключил свое внимание на Оксану.
— Ксюха! — закричал он так, что стекла в окнах зазвенела. — Ты ли это?
— Я, — Оксана тоже поднялась.
В ту же секунду она оказалась в огромных объятиях Ивана Антоновича.
— Подросла-то как, заматерела, — вдоволь потискав девушку, он слегка отстранился и посмотрел на нее из-под нависших бровей. — Настоящей красавицей стала. Да, Андрей?
При этих словах он обернулся к Мелихову. Горностаев вообще оказался из той категории людей, что стараются охватить своим вниманием всех.
— Да. Она уже взрослая, — довольно ответил Мелихов.
— Не то слово. — Иван Антонович потрепал Оксану по щеке и опять повернулся ко мне. — Вы тоже очень красивая, Евгения.
— Спасибо. — Я села обратно на диван и подала знак Мелихову: дескать, не пора ли закончить радостные словоизлияния его друга и поговорить о деле. Он понял мой взгляд.
— Как наши дела, Иван? — спросил он Горностаева.
— И плохо, и хорошо. — Несмотря на свой возраст, Иван Антонович по-молодецки уселся на стол. Тот, бедный, так и застонал под его тяжестью.
— В каком смысле? — уточнил Мелихов.
— Время тендера приближается, и у тебя есть все шансы победить. Но… — Горностаев сделал театральную паузу. — Но твои конкуренты не идут ни на какие уступки.