— Я просмотрела вашу последнюю статью, — вздохнула я, — должна сказать, что вы себя недооцениваете. Ваша статья очень колкая. Корректная, где-то даже дружеская, но это только на первый взгляд.
— Спасибо за комментарии, мне лестно слышать это от вас, от моего читателя, — Эдуард Петрович кокетливо засмущался и снова улыбнулся. — Но вы не видели, как я писал раньше.
— Почему же вы изменили стиль?
— Стал старше, умнее и понял, что журналист может разжечь войну, если захочет, уничтожить или, напротив, возродить. Словом надо пользоваться аккуратно, грамотно. Поэтому я стал сдержаннее в выражениях, но по-прежнему резок в осуждениях.
— Хорошо, мы немного отвлеклись, — я поймала себя на мысли, что мы говорим совсем не о том, о чем следовало бы. — Может, вы все-таки скажете, над чем сейчас работаете?
— Я предпочитаю не говорить о работе, которую еще не закончил. — Он снова уселся за рабочий стол и стал набивать какой-то текст, предварительно повернув экран таким образом, чтоб я не могла видеть, что он пишет.
— Эдуард Петрович, сейчас не до суеверий. Вы в опасности, и ключ к разгадке, возможно, кроется в вашей нынешней работе. — Я безуспешно пыталась докричаться до этого странного человека. И в этот момент новый телефонный звонок снова заставил Крапивина вздрогнуть и побледнеть.
Я бросила взгляд на часы — пятнадцать минут одиннадцатого.
— Это он, — прошептал журналист. — Включайте свою технику, сейчас я с ними поговорю. — Неожиданная храбрость и отчаяние обезумевшего человека накрыли Крапивина. Он поднялся с кресла и направился на кухню.
— Эдуард Петрович, даже не думайте сообщать своему собеседнику, что мы его прослушиваем, — предупредила я Крапивина, приводя аппарат Захарова в действие. — Этим вы только спугнете его. И старайтесь говорить как можно дольше.
— Он всегда сам заканчивает разговор, когда считает нужным это сделать, — сообщил Эдуард Петрович.
— Но вы же журналист, постарайтесь зацепить его, разговорить.
Телефон звонил уже неприлично долго, пора было отвечать. Я кивнула Крапивину, и он снял трубку.
— Что-то долго ты не отвечаешь, — усмехнулся неприятный голос. — Надеюсь, ты понял, что наказание неминуемо настигнет тебя, и ты горько пожалеешь о том, что не прислушался к моим словам. — Собеседник Крапивина как-то расплывчато и совсем неагрессивно запугивал моего клиента.
— Не понимаю, о чем речь, — холодно ответил журналист.
— Брось, Эдуард Петрович, все ты понимаешь. Мне порядком надоело тратить время на телефонные разговоры с тобой. Давай-ка ты, голубчик, завязывай с этим делом, — в этот момент разговор прервался, частые гудки в трубке раздражали своей настойчивостью.