Идущий следом за Татьяной Юрьевной Виктор Сергеевич аж присел на месте, словно слова Турунтаева придавили его, приплющили к земле.
И далее… он не мог придумать ничего более трусливого, глупого и предательского, чем то, что он сделал: он рванулся с места и, оттолкнув идущего вслед за ним охранника, бросился к окну. На его пути возник второй охранник, но Виктор мощным ударом убрал его со своего пути и уже было вскарабкался на подоконник, чтобы разбить стекло и сигануть вниз, как Турунтаев выхватил у стоявшего за ним парня — из числа блюменталевской охраны — пистолет и выстрелил ему в спину.
…Однажды мне приходилось видеть, как стреляет Геннадий Иванович. А стреляет он просто никак. Из десяти выстрелов с грехом пополам попал только раз, да и то потому, что перед самым нажатием на курок я поправила ему прицел.
А вот на этот раз он попал.
Судя по всему, пуля угодила Виктору в ягодицу, потому что на его светло-серых брюках расплылось темное пятно, а сам он со стоном схватился за задницу и рухнул прямо на кадку с карликовой пальмой, которая мирно произрастала у окна.
Трррах-тарарах!!
Кадка перевернулась и накрыла собой несчастного Виктора. Впрочем, надо полагать, это несильно усугубило его страдания: пуля в ягодичную мышцу — это вам не заряд соли в задницу, как в фильме «Кавказская пленница».
— Подберите его, — невозмутимо сказал Блюменталь. — Какой редкостный болван!
Татьяна Юрьевна, на глазах которой разыгралась вся эта трагикомедия, просто окаменела от ужаса и потрясения. Как… ее муж, который всегда был рядом с нею самым покладистым и мягкотелым существом, которое только можно себе представить, вдруг выстрелил в человека… причем в человека, которого долго и хорошо знал, и знал исключительно с положительной стороны.
Поэтому она упала в кресло и попыталась лишиться чувств. Но безуспешно.
Я сама с огромным трудом сохраняла спокойствие.
Виктора Сергеевича приткнули на пол перед креслами Блюменталя и Турунтаева, кандидат в губернаторы спросил у все так же нетвердо стоящих Вована и Михаила:
— Ну… я думаю, это тот самый человек, про которого вы говорили?
Михаил снова вытер угол кровоточащего рта (щипцами ему его рвали, что ли — так долго кровь не унимается), а потом хрипло сказал:
— Кажется… все мы угодили в полный отстой, Витя. Все. А ты еще, как лох… щеманулся. Теперь, как говорится, весь состав преступления налицо.
— Насрать тебе на лицо, а не состав преступления, — злобно просипел тот и тут же по отмашке Блюменталя получил сильный удар по затылку.
— Да что ты злобствуешь, Витек? — сказал Михаил с равнодушием приговоренного к смерти фаталиста. — Ты сам сел в лужу. Тем более что сейчас вскрыли наши офисы.