— Без санкции прокурора? — попытался было вякнуть тот. — Это беспредел… это чудовищно. Не по закону.
— А своих убийц ты подсылал ко мне по закону? — негромко отозвался Турунтаев. — По закону?
Тот быстро захлопал ресницами, окончательно растерявшись. Я не думала, что все эти люди признают свою вину так быстро и так позорно. Это была мгновенная и слишком неожиданная катастрофа.
Геннадий Иванович повернулся к окаменевшей в кресле Татьяне Юрьевне и негромко сказал:
— Чего тебе не хватало? Чем я так досадил тебе, что ты захотела уничтожить меня?..
Та продолжала молчать. Поэтому Геннадий Иванович переспросил еще раз, поднялся со своего места и подошел к супруге вплотную. Глянул в глаза.
Та не подняла на него взгляда, но все-таки сумела выцедить из себя что-то жалкое, тщедушное и раздавленное:
— Это не я, Гена… это все он. Он говорил, что когда ты станешь губернатором, то быстро докопаешься до того, что мы с ним… что мы с ним…
— Что вы были любовниками, — договорил Турунтаев. — Из-за этого, что ли, ты решила меня убить? Ведь это мне и без того прекрасно известно. Вероятно, он опасался, что я вот-вот разведусь с тобой… знал, какие у меня адвокаты, и прекрасно осознавал, что при желании я могу оставить тебя, а значит, и его без единой копейки. Ведь так?
— Я… я, Гена…
— Так? — неожиданно заорал Турунтаев, а потом замахнулся на нее рукой. Впрочем, он не стал бить Татьяну Юрьевну: на его лице внезапно высветилось такое отвращение, словно перед ним сидела не женщина, тем более не его собственная жена, а какая-то омерзительная жаба.
— Да… — с трудом выдавила она. — Я боялась, что буду снова без денег… я чувствовала, что Блюменталь…
— Что — Блюменталь? — со зловещим спокойствием спросил Геннадий Иванович.
— Блюменталь всегда настраивал тебя против меня. И я почувствовала, что скоро мы разойдемся.
— И тогда вы подрядили Воронова и еще несколько ублюдков убить меня, — проговорил Геннадий Иванович. — Только теперь мне понятно, зачем ты так рьяно настаивала на личном телохранителе… на том, чтобы за мной не ходила кодла болванов, а был один… только один телохранитель. И когда ты узнала, что в Тарасове есть женщина, которая занимается подобным делом, то настояла на том, чтобы я нанял именно ее. Ведь с женщиной легче справиться, не так ли? А для конспирации устроила мне ревнивую проверку, смотрины Евгении Максимовны у Головина и тому подобное.
Та молчала. Турунтаев посмотрел на нее и остервенело сплюнул на пол:
— Ну и что мне с тобой делать?
Татьяна Юрьевна подняла на него перекошенное ужасом лицо, мокрое от слез, и пробормотала: