— А кое-чего и не рассказали, — решила я блефовать, — о своих проблемах. Портняжный сказал, что виновата во всем служба безопасности банка.
— Он что, так и сказал? — возмущенно спросил начальник службы безопасности и, сообразив, что может сболтнуть лишнее, включил дурачка. — Позвольте, какие проблемы? О чем вы говорите? Я не знаю ни о каких проблемах. Вот сейчас — да, у нас проблемы. А не так давно не было никаких проблем.
За улыбкой на его лице я разглядела внутреннюю напряженность. Пытать дальше не имело смысла — все равно будет молчать. Дело, скорее всего, касается тайных операций банка с черным налом. Я помнила, как работали на молочном. Пятьдесят процентов товара, так и не учтенного, уходило в магазины, а оттуда налом возвращалось назад. Часть из этих денег шла Портняжному, и уверена — это не единственный источник его теневых доходов. Деньги как-то легализуются. Может, убийства связаны с этим. Кого-то обделили или кинули.
Из службы безопасности я отправилась к Тыртышной. Вера Давыдовна еще не успела переехать в кабинет председателя правления. В своем старом кабинете в полумраке при свете настольной лампы она перебирала бумаги на столе. Жалюзи плотно закрыты.
— Можно войти? — спросила я, постучавшись и заглянув в дверь. Чтобы не пугать, показала свое липовое удостоверение. — Мне надо с вами срочно поговорить. У вас найдется пять минут, Вера Давыдовна?
Тыртышной было лет под шестьдесят — полная, круглолицая, с крашенными в светло-русый цвет завитыми волосами и большим ртом с яркой помадой. Старательно выщипанные брови смотрелись ниточками, поднимающимися кверху в виде стрелок. На щеках у нее виднелись мокрые дорожки, а белки голубых навыкате глаз покраснели.
— Да, да, заходите, — выговорила она, как мне показалось, с облегчением, — проходите, присаживайтесь в кресло. Вы по поводу Ивана Евстигнеевича. Того… того, что с ним случилось. Вы хоть что-нибудь выяснили?
— В интересах расследования я не могу раскрывать вам всей информации, — сказала я деловым тоном. — Мне надо уточнить некоторые детали.
— Спрашивайте, что вас интересует. — Тыртышная достала из стола зеркальце и посмотрелась в него — ох, не размазалась ли у нее тушь.
— Первый вопрос, Вера Давыдовна, почему у вас окна закрыты? Темно же — давайте я открою. — Я сделала вид, что собираюсь встать. Тыртышная вскрикнула от ужаса: — Нет, не открывайте! — Рука, унизанная золотом, взлетела к жемчужному ожерелью на шее, словно оно душило ее. — Не надо, в меня могут стрельнуть через окно.
— Вы боитесь покушения, но почему? — изобразила я непонимание. — Вам-то чего бояться?