– Ну, если самоуверенные красавицы тебе не нравятся, тогда кто же в твоем вкусе?
– О, – он мечтательно закатил глаза, – женщина в моем вкусе – это умная, расчетливая, талантливая красавица. Которая умело пользуется своими знаниями и рассчитывает не только на природное обаяние и красоту, но и на свой острый ум. Воспитанна, немного эксцентрична и абсолютно непредсказуема. Чувство юмора и безграничная доброта сочетаются с жесткостью и беспринципностью.
– Какой жуткий коктейль, – рассмеялась я, – неужели такие женщины существуют?
– Конечно. Я даже могу познакомить тебя с такой женщиной.
– Правда? – Я перестала хохотать. – Ну, познакомь.
Володя взял меня под руку и потащил к лестнице.
– Куда это мы? – поинтересовалась я по дороге.
– Она на первом этаже, в холле.
– Ты серьезно, Порошин? Ты встретил женщину своей мечты, и она здесь, в больнице?
– Она здесь, – коротко ответил он.
Мы спустились вниз. Кроме престарелой санитарки со шваброй в руках, я никаких других женщин не увидела. Порошин подтащил меня к большому зеркалу и ткнул пальцем в отражение:
– Вот она.
Я скептически посмотрела на свое отражение, потом перевела взгляд на Порошина:
– Дурак ты, Володька. Я уж думала, ты и правда нашел свой идеал.
– Мой идеал всегда будет недоступен для меня, – он тяжело вздохнул. – Потому что мой идеал – это такой идеал, до которого мне еще расти и расти.
– Не все так плохо, товарищ милиционер, – усмехнулась я. – Каждому идеалу нужен кто-то, кто будет им восхищаться.
– Я могу расценивать это как намек? – Порошин лукаво улыбнулся и подмигнул мне.
– Ты можешь рассматривать это как дружеский совет. – Я поправила сумку на плече и пошла к выходу. – Встретимся, когда Колыванова придет в себя, она должна окончательно расставить все точки над «i», – сказала я Владимиру и исчезла за стеклянной дверью больничного холла.
Я вернулась домой ужасно уставшая, но абсолютно не голодная, чем немного расстроила свою тетушку Милу, которая рассчитывала услышать мое мнение о новом блюде. Несмотря на усталость, я долго не могла заснуть и смотрела, как огоньки от проезжающих за окном машин весело прыгают на потолке. Одна мысль не позволяла мне предаться сладкому чувству усталости и заснуть: где Колыванова могла спрятать микрофильм? Я рассматривала вариант камеры хранения на вокзале, и он казался мне самым вероятным и в то же время самым примитивным. Если за Зинаидой был «хвост», то ее пребывание в камере хранения не могло остаться незамеченным для преследователей. Я пыталась придумать другие версии, но ничего не лезло в голову. Только под утро, когда я устала проваливаться в сон и тут же возвращаться в реальность, терзаемая новыми догадками, меня посетила оригинальная идея. На часах было начало пятого. Я встала с постели и неслышно пошла в соседнюю комнату. Там, под кроватью, хранился дырявый чемодан Колывановой. Зинка очень не хотела расставаться с ним, обещала сделать из чемодана-щита настоящий раритет, и в тот момент мне показалось это обычным бзиком непредсказуемой подруги. А теперь я иначе взглянула на Зинкину привязанность к продырявленному имуществу.