В Риме муж, поймавший свою жену на месте преступления, имел право убить ее, а к совершившему прелюбодеяние с его женой мог применить любой акт мести (убийство, оскопление, изуродование носа и т. д.). То же самое имел право сделать и отец. Но если отец или супруг хотели прибегнуть к кровавой мести, по закону они должны были убить обоих виновных. Недозволенные половые сношения с незамужними женщинами наказывались денежным штрафом или изгнанием.
В 18 году до Р.Х. император Август (63 до н.э. – 14 по н.э., император – с 27 до н.э.) издал знаменитый закон, который наказывал не только за нарушение супружеской верности, но и за половые сношения с незамужними и вдовыми свободными женщинами. Наказаниями служили: конфискация имущества, телесное наказание, изгнание. Что касается мести со стороны пострадавшего, то закон допускал убийство только обоих виновных. При позднейших императорах закон этот был еще более ужесточен благодаря введению смертной казни. Юстиниан подтвердил смертную казнь как наказание мужчины за прелюбодеяние, а виновная женщина должна была подвергнуться пожизненному заключению в монастырь, если муж через два года не принимал ее к себе.
Такое суровое законодательство само собой толкало к сношениям с проститутками как к наиболее удобному средству, чтобы не преступать законов. Со времени Солона у античных авторов можно проследить многочисленные указания на это. Стремление к сношениям с проститутками усугублялось еще и тем, что древним была неизвестна опасность заражения половыми болезнями.
Известный своею строгой нравственностью Катон, увидав раз молодого человека, выходившего из публичного дома, приветствовал его такими словами:
Славно, славно, – крикнул Катон, изрекая великое слово, -
Если гнусная похоть бушует в жилах, то лучше
Юношам спускаться сюда, не вводя в искушенье
Жен чужих.
(Гораций. Сатиры. Кн.1, cam.2. Пер.А.Фета)
В другом месте Гораций резко противопоставляет сношения с проститутками прелюбодеянию:
Ты к чужой супруге стремишься, Даво к уличной деве;
Кто из нас достойней креста?…
…
Я ухожу без позора и без забот, как бы больше
Статный или богатый со мной не сходил в то же место.
Ты, как сбросишь отличия, всадника перстень и тогу
Римскую, из судьи обратишься в грязного Дама,
Так как душистую голову в плащ завернул ты. Но разве
Ты не то, чем прикинулся? За провожатым робко
Входишь: в борьбе между страхом и похотью кости
трепещут,
Что за различие – ходишь ли ты, обречен на сожженье,
На убиение розгами или мечом – или заперт
В гнусный ящик служанкой, сообщницей зла, помещенный,