Она вообще не очень понимала стихи. И не стала бы впадать от них в истерику. Если только…
Елена усмехнулась. По всей видимости, ее босс с этим стихотворением связывал что-то из прошлой жизни. Но что?
* * *
Алексанов приходил в себя. Дышать было еще трудно, но тупая боль почти прошла.
Он вспомнил о стихотворении. Куда же оно могло подеваться? Алексанов опять почувствовал приступ страха.
«Прекрати, — подумал он, — ты становишься каким-то мистиком. Ничего нет, и ты это знаешь. Мы смертны. Мы произошли от обезьян».
Скорее всего, пока он уходил, Елена решила убраться. И выкинула листок.
Он пошарил глазами. Листка нигде не было.
Он вздохнул и нажал кнопку вызова. Елена моментально появилась на пороге.
— Ты не видела здесь, на столе, тетрадный листок со стихотворением? — спросил он.
Елена поежилась под его взглядом, но ей хватило самообладания невинно пожать плечами.
— Нет, — ответила она, — я ничего не видела.
Он откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза.
«Ничего, — сказал он себе, — ничего не было. Ты все придумал. Тебе померещилось».
Он почти поверил себе.
* * *
Вечер надвигался на город с неумолимой быстротой. Сентябрь украсил деревья осенним золотом, и мир вокруг меня напоминал гребенщиковское «Золото на голубом». Это было красиво. Я вдыхала запах осени, разреженный и легкий, и мне не хотелось думать о таких противных вещах, как алексановские проблемы.
Я присела на лавку и закрыла глаза. Легкий ветерок легонько погладил меня по щеке.
Почти ушло ощущение опасности, которую я чувствую солнечным сплетением. Я заставила себя расслабиться.
«Господи, — подумала я, — и отчего люди не могут жить просто и ясно, наслаждаться этим осенним вечером, вставать по утрам и петь от счастья, что сегодня опять взошло для них солнце? Почему они не хотят наслаждаться каждым моментом коротенького чуда по имени Жизнь?»
Как бы опровергая мои философские размышления, мимо прошла пьяная компания. Отвратительные мужики с внешностью, благодаря которой можно было смело заподозрить, что большинство нашего населения принадлежит к уголовным структурам, издавали непотребное ржание и громко матерились. Тут же присутствовали боевые подруги, изрядно накрашенные и тоже пьяные.
Один из этой веселой компании обратил на меня свое благосклонное внимание и, присвистнув, остановился.
Я встретила его похотливый взгляд с полным спокойствием. Он воспринял мое спокойствие как одобрение его дальнейшим действиям и в мгновение ока оказался рядом, гнусавым голосом протянув:
— Ой, какие мы симпатичные!
От него несло таким перегаром, что я пожалела, что не таскаю с собой в сумке противогаз для общения с подобными личностями.