— А где ты находилась в момент совершения убийства? — в лоб спросила я.
Опешив от такого вопроса, Лялька, выпучив глаза, посмотрела на меня:
— Дома.
— Одна?
— Одна.
— И кто это может подтвердить?
— Да никто… Я ведь Мишу ждала… — она тоскливо посмотрела на меня. — Ты думаешь, что это я его? Да ты что! Это не я! Я не убивала! Я любила его! Я ребеночка хотела… — Лялька снова завыла, как заправская плакальщица.
Я поняла, что больше ничего толкового мне от нее не добиться, и, вздохнув, уложила девчонку на диван. Ляля продолжала рыдать во весь голос, уткнувшись в подушку.
— Я захлопну дверь, — сказала я и поторопилась домой.
За сегодняшний день я так устала от проявления эмоций, что мне мучительно захотелось поскорее принять душ и заварить вкусный кофе, а потом забыться сном.
Придя домой, я первым делом, как и хотела, заварила крепчайшего кофе и, взяв чашку, отправилась с ним прямо в ванную. Я набрала теплой воды, благо электронагреватель, установленный мной пару недель назад, работал исправно, добавила в ванну ароматических масел с расслабляющим эффектом, морской соли и пены. Погрузившись во всю эту приятность, я отхлебнула своего великолепного кофе и задумалась.
Лялька не похожа на убийцу — чуть что, сразу нюни распускает. Хотя никто и не говорит, что она убила любовника собственноручно. Преспокойненько ведь могла нанять киллера, а теперь оставалось строить из себя жертву обстоятельств и несчастной любви. Но если посмотреть на все логически, то непонятно: зачем бы ей понадобилось убивать своего любовника и, вполне вероятно, будущего мужа. Мало ли что случается, аборт, конечно, дело не из приятных, но убивать-то зачем? Из мести? Все равно непонятно. Этот Королев вон как ее задаривал, чувствуя свою вину.
Да и Ляля не та девушка, чтобы добровольно избавляться от дойной коровы, которая ее кормит. Действительно, в конце концов, свет клином, что ли, сошелся на этом ребенке? Ну родила бы потом, от кого-нибудь другого, а может — и от того же Королева. Когда-нибудь. Тем более что аборт делали в лучшей тарасовской клинике и вероятность того, что у Ляли могут возникнуть какие-то проблемы из-за аборта, ничтожно мала. Вот и выходит — в принципе все в порядке, если не считать того, что аборт — процедура сама по себе не слишком приятная. Но ведь не стала бы Лялька вечно мучиться и переживать, не похожа она на девушку, которая всю оставшуюся жизнь будет клясть себя за этот поступок.
Нет, все меньше и меньше оставалось во мне уверенности в том, что именно Лялька являлась заказчиком и уж тем более исполнителем убийства.