— Он же не виноват, что интеллект не позволяет ему заниматься умственным трудом, — укоризненно изрек Халивин.
— Я тоже в этом не виновата.
Поняв, что спорить со мной бесполезно — я не стану делиться с беднягой Лешей своими гонорарами, Халивин перевел разговор на другую тему, заметив, что все-таки надеется, что мы с Лешей найдем общий язык. Я поразилась его наивности, поскольку сама ничего находить с Лешей не собиралась.
— Вы поговорили с моими? — спросил он.
— Да, — кивнула я.
— Ну? И что вы думаете по этому поводу?
— Только то, что никто из них, по их утверждениям, вашу дискету в глаза не видел. Вы вообще-то уверены, что не вынимали ее из компьютера?
— Знаете, Таня, — задумчиво произнес он, — у меня феноменальная память. Я знаю наизусть «Василия Теркина». Хотите, прочту?
— Всего? — испугалась я.
— Да что вы…
— Давайте не будем, — попросила я. — Я вам верю.
— И я прекрасно помню, что оставил ее внутри. Я собирался вынуть ее потом, после того, как поговорю по телефону. Меня просто вызвали, срочно. В нашей штаб-квартире случился маленький пожар, и ситуация требовала моего присутствия. Я уехал, но тревога была ложной.
— А кто вас вызвал?
— Конечно, Леша. Он у меня правая рука.
— А Ирина — левая? — пошутила я.
— Ирина — это дыхание нашей партии, — заявил он гордо. «Да уж, — подумала я. — Какая плохая реклама. Я теперь точно не вступлю в партию, чьим сердцем и легкими является Ирина».
— Расскажите про этот пожар поподробнее. Его не было?
— Да был, — поморщился Халивин. — На кухне загорелся мусор в ведре. Конечно, зловоние распространилось по всему бункеру. А Леша решил, что нас подожгли враги.
— Хорошо, вы поняли, что тревога ложная, и что вы сделали дальше?
— Вернулся.
— Дискеты уже не было?
— Да.
— А Ирина ездила с вами?
— Нет, зачем? Господи, вы что, думаете, это Ирина?
— Я ничего не думаю. Я размышляю, — отрезала я.
Халивин явно попытался определить для себя, какая разница между «думанием» и «размышлением». Потом произнес, так ничего и не выяснив:
— Нет, Таня, Ирину вы не трогайте. Она кристальный человек.
— Вы склонны больше подозревать членов вашей семьи? — спросила я.
Он не оценил мою иронию.
— Да. У меня иногда возникает конфликтная ситуация со старшим сыном.
— Ну и что? Вы считаете, что из-за этого Стас мог совершить подлость?
— Вы уже познакомились, — протянул он.
— Да. И он мне понравился.
— Не сомневался, что вы найдете с ним общий язык. Он анархист.
— Мне так не показалось. Он нормальный человек. Работает, пытается сохранить себя. Что в этом анархического? Вы считаете, что всем надо податься по Лешиным и Ирининым стопам?