До вылета на Цинциннати оставалось еще два часа.
По специальному передвижному коридорчику, подогнанному к борту самолета, пассажиры прошли в зал ожидания.
Я не забывала соблюдать правила секретных агентов, которые не хотят, чтобы их раскрыли в ближайшие пять минут. Двигалась вместе с толпой пассажиров, стараясь не терять из вида Боба и Патерсона.
По-моему, убийца не узнал меня. По крайней мере по его поведению я бы этого не сказала.
Аэропорт Франкфурта-на-Майне был поистине величественным сооружением, с прекрасной внутренней отделкой, столпотворением народов всех рас и национальностей и трамвайчиком, перевозившим пассажиров. Я увидела даже велосипедистов, которые использовали свой любимый вид транспорта для передвижения по территории аэропорта.
Буквально на каждом углу было что-то вроде бара и одновременно киоска, где можно выпить пива и купить рубашку или какой-нибудь сувенир.
В другое время я обязательно осмотрела бы все достопримечательности аэропорта, но сейчас мне было не до этого. Я следила за тем, чтобы меня не раскрыли в самый неподходящий момент.
Через два часа на немецком и английском языках объявили посадку на рейс сорок девять до Цинциннати.
Лайнер «М-20», компании «Макдауэл-Дуглас», что-то вроде нашего «Ил-86», такой же большой и величественный, принял нас на борт после того, как пассажиры прошли уже знакомую процедуру с посадочными листами и побывали в накопителе.
Полет длился девять часов. Это было несколько утомительно, и я не удивилась, что мои закадычные враги на этот раз не стали мотаться по самолету и заглядывать в лица пассажиров.
Аэропорт Цинциннати также поражал своими размерами, внутренним убранством и удивительной чистотой.
Таможенный и пограничный контроль был довольно жестким. Тщательно досматривался багаж, проверялась виза, задавались не совсем приятные вопросы. Да и американский вариант замечательного английского языка немного раздражал. Даже побывав в Нью-Йорке, я не смогла привыкнуть к американскому жующему произношению.
Я пропустила мимо себя Боба и Патерсона, чтобы следить за ними издали. Мысленно я пожелала, чтобы к ним придрались особенно тщательно.
Так и случилось. Явно бандитские рожи вызвали подозрение у таможенников. Багаж посланцев Германа Петровича досматривали особенно скрупулезно, а вопросы задавали так долго, что за это время можно было выучить английский язык, которого гоблины не знали. Так что им пришлось общаться через офицера, владевшего русским в достаточной мере.
И вдруг я подумала, что если бандиты освободятся раньше меня, то я не успею проследить, куда они направятся.