– А мать где? – спросил он.
– Мать в рейсе, – прошептал юноша. – Проводником она работает.
– Понятно, – заключил Крячко. – Родители день и ночь на работе, а дети предоставлены сами себе, попали в лапы улицы, начали курить, сквернословить и врать взрослым…
– Кто врет-то? – жалобно спросил молодой человек.
– Ты и врешь, – безжалостно сказал Крячко. – Тебя как зовут, жертва перестройки?
– Вадим, – буркнул парень.
– Так вот, слушай меня внимательно, Вадик, – сказал Крячко. – Поскольку ты военкомата боишься, значит, возраст у тебя уже подходящий. А возраст этот предполагает гражданскую ответственность, в частности, ответственность уголовную. Например, за дачу ложных показаний. Поэтому лучше тебе говорить правду. Кто сейчас, кроме тебя, находится в доме?
– Н-никого, – пролепетал сбитый с толку Вадим.
– Лгать грешно, юноша, – сказал Гуров. – Мы ведь знаем, что у вас гостит родственник из Москвы – Шульгин Владимир Матвеевич. Ведь так?
Молодой человек еще раз беспомощно оглянулся на освещенное окно и сказал:
– Ну, гостит… А чего?
– Поговорить нам с ним надо, – объяснил Гуров. – Только так, чтобы никто не мешал, ясно?
– Меня батя убьет, – мрачно сообщил Вадим. – Откуда я знаю, что вы из милиции? Может, завтра зайдете?
– И не надейся, – отрезал Крячко. – Веди нас к своему дяде – или кто он там тебе?
– А откуда мы – это мы тебе сейчас объясним, – добавил Гуров, доставая удостоверение. – Читать-то умеешь?
При виде солидной книжечки с государственным гербом Вадим настолько оробел, что даже не обиделся на последнее замечание.
– Батя меня убьет! – повторил он с обреченным видом.
– Он у тебя Иван Грозный? – спросил Крячко.
– Отца мы берем на себя, – заявил Гуров. – Говори, куда идти?
Вадим опустил плечи и молча направился к дому.
На второй этаж вела деревянная лестница с перилами, которая прилепилась к дому снаружи, как трап к борту корабля. Лестница была старая, как и весь дом, – ступени скрипели, реагируя на каждый шаг. Гуров обратил внимание, что Вадим нарочно старается при ходьбе производить как можно больше шуму. Видимо, он надеялся таким образом предупредить своего дядю об опасности и хоть в какой-то степени реабилитировать себя за невольное «предательство».
Прямо с лестницы они попали в грязноватый широкий коридор, освещенный тусклой лампочкой. В коридоре находилась масса самых разнообразных вещей – корыта, ведра, старая одежда, велосипед, стопки растрепанных журналов двадцатилетней давности, негодная газовая плита и много чего еще. Чтобы разобрать все это, понадобился бы целый год.
Среди всего этого хлама оперативники с трудом разглядели четыре закрытых двери. Гуров вопросительно посмотрел на Вадима. Тот ткнул пальцем в ближайшую дверь и хмуро сказал: