Гольдфельд сидел безукоризненно прямо и хлопал глазами.
— Танечка, у вас совершенно неверная информация. Я не просил Олега Ивановича о таком одолжении. Абсолютно точно! Это он долго уговаривал меня. Долго и упорно. И вот уговорил — моя ваза пропала…
— Хорошо. А вы предполагаете, кто мог ее украсть? — спросила я, обдумывая первый ответ Гольдфельда. Наврал, значит, Олежек.
— Откуда же мне знать?
— У вашей вазы есть хорошие копии? — неожиданно спросила я, взглянув прямо в глаза Марку Гиршевичу.
— А почему вы интересуетесь?
— Не могло получиться так, что вы решили всех обмануть и отправили на выставку ненастоящую вазу, а всего лишь чудесную подделку? — специально дразнила я коллекционера.
— Да вы что? Вы в своем уме? Не надо так меня обижать! Я никогда и никого за всю свою жизнь не обманывал!
Ну это он наверняка привирает. Быть такого не может. Но ваза, значит, настоящая.
— Марк Гиршевич, вы так и не ответили на мой вопрос. Есть ли копия?
— Есть, — неохотно процедил Гольдфельд. — Но про нее никто не знает.
— Она тоже у вас?
— Нет. Она у моего хорошего друга. Он живет на другом конце Тарасова.
— И откуда она у него взялась? Я предполагаю, что это все равно баснословно дорогая вещица.
— Не баснословно дорогая, но тем не менее. А тот друг, между прочим, сам сделал копию. Он раньше, когда маленьким был, долгое время жил в деревне, и там его дед обучал гончарному мастерству. Копию с моей вазы он делал здесь, в Тарасове, не очень давно. Просто он увидел мою, и захотелось ему такую же. А мне и не жалко. Он несколько вечеров рядом с ней посидел, и все, готова копия. Честно сказать, на самом деле от оригинала не отличишь. На первый взгляд, конечно. Я-то тонкости знаю.
— Вы бы хотели вернуть вашу настоящую вазу? — задала я несомненно глупый вопрос.
— Да. — Губы Гольдфельда задрожали. — А что?
— Мне нужна копия. Я хочу вазу подменить, я ведь уже знаю, где она находится. Так вот, настоящую я верну вам, но в интересах следствия мне пока нужна наживка. И этой наживкой станет копия. Но только никому ни слова! Сами понимаете, если вы проболтаетесь, то мы никогда не сможем наказать того человека, который так с вами поступил.
— А кто он? — На лбу мужчины выступил пот.
— Узнаете в свое время. Итак, мы едем к вашему другу?
— Прямо сейчас?
— Да. Обмен надо произвести сегодня ночью. Потом может быть поздно. Я на машине. Звоните своему другу, и поедем. Он не откажет вам?
— Думаю, нет.
— В крайнем случае заплатите ему. А потом он сможет еще одну копию сделать.
— Возможно.
— Звоните. Не следует терять время.
Гольдфельд подошел к телефону. Поискал в записной книжке номер, набрал его и крякнул, чтобы прочистить горло.