— Анатолий, а зачем Галина сейчас в Тарасов приехала?
— Я вначале, по глупости своей, подумал, что соскучилась и решила вернуться ко мне. Знаешь, Таня, я бы, честное слово, простил ее и принял обратно. Но Галка сказала, что проблемы у нее какие-то в Москве, надо от кого-то спрятаться. Ну, я сказал: «Живи, мне не жалко».
— Чем она здесь занималась?
— Не знаю, шлялась все время где-то, даже по ночам.
Скорее всего, Оленин на самом деле был неосведомлен о Галиных делах, но вот обеспечить ей алиби или опровергнуть его он, вероятно, мог. Пока он не слишком опьянел, я поинтересовалась:
— Толя, ты не помнишь, была ли Галя здесь в ночь с субботы на воскресенье и вечером в воскресенье?
— В субботу и воскресенье? Не было, я все выходные один куковал. За ней в субботу сарай на колесах приезжал, в смысле джип. Снег сильный шел, но я в окно его разглядел. Галка поговорила с кем-то по трубе и выпорхнула из моего гнездышка, как птичка.
— Скажи, а Галина как-то называла того, с кем по телефону разговаривала?
— Нет, она меня курить на улицу отправляла, когда ей звонили.
— Неужели ты не прислушивался?
— Прислушивался, но ничего интересного не расслышал.
— Как ты думаешь, в джипе был тот, от кого она из Москвы сбежала?
— Вроде бы нет, хотя ее не поймешь.
— Номер ее мобильника знаешь?
— Нет, без понятия, — сказал Оленин и закурил «Приму».
— А номер того «сарая» на колесах?
— Три икса, три четверки.
— А регион наш или московский?
— Черт! Не помню, — сказал Толян, стряхивая пепел прямо на пол.
— Может быть, к ней сюда кто-нибудь заходил?
— При мне никого не было, джип все время на улице за два дома отсюда останавливался. Стекла тонированные, кто внутри сидит, не видно. Как-то шел с работы пораньше, а «сарай» как раз мне навстречу едет, вот я и обратил внимание, что номера крутые. Зашел домой, а Галка лежит на диване и плачет. Я стал ее утешать, спрашивать, что случилось, она ничего толком сказать не может и лицо руками закрывает. Потом синяк мне под глазом показала и сказала, что могут совсем убить.
— За что?
— Я тоже спросил, кто и за что, но она промолчала. После этого Галка совсем нервная и дерганая стала. На меня даже с кулаками бросалась, будто я виноват в чем-то.
— Когда это было?
— Тот джипарь частенько к ней сюда подруливал, я его и сам видел в окно, и соседи мне говорили. А фингал ей под глазом вчера, нет, позавчера поставили.
«Понятно, значит, сразу после того, как в Катиной машине появился жмурик, — сопоставила я. — Наверное, Галину „учили“ так, чтобы держала язык за зубами. Неужели Гуревич все это знал?»