— Хорошо, — сказала я, — я подъеду через час.
— Нет, — отрезал он, — я сам подъеду к вам через двадцать минут.
Он повесил трубку.
Я вздохнула. Жизнь продолжается, Танька. Значит, надо вставать. Одеваться. Приводить себя в порядок. Может быть, сегодняшний день будет лучше вчерашнего.
Впрочем, судя по его началу, он предвещал нечто совершенно иное.
Он явился точно через двадцать минут, ворвавшись в мой дом, даже не пытаясь скрыть свою ярость.
— Как вы можете беспокоить мою дочь вашими подозрениями, Таня? — спросил он.
— Игорь Сергеевич, я подозреваю всех, кто был близок к Елисееву, — сделала я слабую попытку отбиться. — Виктория всего лишь одна из них.
— Всего лишь? — переспросил он. — Как добры… Всего лишь… Вообще вы занимаетесь самодеятельностью. Вы разочаровываете меня. Что за посещения казино? Почему вы потащились к наркогонцам? Вы ищете убийцу или роете под… — он прервался.
«Меня…» — закончила я мысленно.
— Я ищу убийцу везде, где могу его найти, — холодно ответила я. — Если вы надеялись, что я буду сидеть дома и размышлять, как Ниро Вульф, ухаживая за орхидеями, вы ошиблись. У меня иной метод работы. Если он вас не устраивает — откажитесь от моих услуг.
Он понял свою ошибку. Мигом его лицо разгневанного барина изменилось.
— Ну, Танечка, вы уж сразу и обиделись… — благодушно промолвил Сечник, — я все понимаю… Я за вас волнуюсь. Вы же рискуете.
— По-моему, — сухо произнесла я, — судя по вчерашней смерти Гали Елисеевой, рискуют абсолютно все, пока некто, по неизвестным причинам, убивает, и пока некто нами не обнаружен. Искать его, признаюсь, нелегко — либо настолько умен, что спрятал все концы умело, либо он… незаметен, как серая мышь… Может быть, и то и другое. Поэтому я не понимаю, почему вы решили, что я справлюсь с этим легко и играючи.
Он вздохнул. Его величество было явно не готово к моему отпору.
— Вика не может быть убийцей, — сказал он тихо, — она даже муху убить не способна.
— Вы хорошо ее знаете? — спросила я. — Вы знаете о ней абсолютно все?
Он кивнул.
— Если имеете в виду ее странную привязанность к этому жиголо — да. Я это знаю.
Я удивилась.
— Я пытался бороться с этим, — продолжал он, — но Вика его любит. К тому же — вы видели Елисеева? После него Александр кажется совершенством.
— Почему вы уверены, что она не могла избавиться от Елисеева? — рискнула спросить я.
— Потому что это не входит в условия ее игры, — задумчиво сказал он. — У каждого человека есть своя игра. Викина игра — сплошная романтика. Она отказывается принимать этот мир таким, каков он есть. Елисеев был ей необходим. Он вписывался в образ. Викин образ красивой страдалицы. Потеряв его, она не вышла из образа, и ей тяжело. Поэтому можете вычеркнуть ее из списка подозреваемых. Именно поэтому, несмотря на мою антипатию, туда не подходит и Александр. Его тоже устраивал порядок вещей. У него ведь тоже своя игра.