Она замолчала на самом интересном месте.
Причем я поняла, что продолжения, увы, пока не будет.
— Мы же договорились не вспоминать сегодня о Елисееве, — рискнула напомнить я. — Давайте уж этого придерживаться.
— Да, — улыбнулась она. — Давайте. А о чем мы будем говорить?
— О вас, — сказала я. — Вы ведь и сами интересная личность.
— Обо мне? — удивилась она. — Да ничего во мне нет интересного. Ну победила я в этом конкурсе. Петь пыталась, но пою я плохо.
— В принципе, не хуже их, — успокоила ее я, — так что зря вы бросили это занятие.
— Я не хочу быть средней, Танечка, — она сказала это тихо и грустно, — а на звезду масштаба Лайзы Миннелли я не тяну… На мне природа отдыхает.
Судя по ее красоте, природа отдохнула неплохо, создавая ее отца. В Викторию было вложено куда больше творческих сил. Так что она несправедливо обидела невинную природу.
— Ой, Таня, извините, — она увидела вдали Александра, — мне надо подойти к нему.
— Уже не боитесь? — спросила я. — Вот так, на глазах у всех?
Она покачала головой и решительно ответила:
— Надоело. Сегодня я хочу наконец-то быть самой собой.
Она кивнула мне и решительно направилась к своему возлюбленному под перекрестным огнем любопытных и недобрых взглядов.
* * *
Кто-то тихонько тронул меня за плечо. Я обернулась и, к собственному удивлению, увидела Илюшу.
— Здравствуйте, Таня, — сказал он своим тонким голосочком. — Соня сказала, я смогу вас здесь найти. А я кое-что вспомнил.
Я его недооценила. Он все-таки решил помочь. И даже нашел способ пробраться сюда.
— Хорошо, — кивнула я, — только давайте выйдем, чтобы не привлекать ничьих взглядов.
Он кивнул, хотя на какой-то момент мне показалось, что его мысли заняты чем-то другим. Он напряженно смотрел в сторону, где стоял Сечник. Больше там не было никого, способного привлечь внимание. Только обслуга гостиницы. Однако он смотрел взглядом человека, силящегося что-то припомнить.
Видимо, мысль от него ускользнула, он встряхнул маленькой головой и сказал:
— Странно. До чего знакомое лицо…
— Здесь все лица до отвращения знакомы… — мрачно констатировала я. — Пойдем?
Он кивнул, все еще пытаясь что-то вспомнить.
Мы присели на скамейку перед гостиницей, он закурил и печально усмехнулся:
— Знаете, Таня, как смешно — мама, когда узнала, что я курю, сказала: «Илюша, ты никогда не вырастешь…» Правда, смешно?
Мне смешно не было, но я из вежливости кивнула.
— Мало, но, может быть, это вам поможет. Мангалиева действительно хотел использовать Елисеев и даже приходил к нему с неким человеком, Мангалиев подумал, что это елисеевский дядя, потому что Елисеев его так называл: «дядя… то ли Жора, то ли Юра». Мангалиев точно не запомнил. Цены они такие заломили, что Мангалиев их послал…