Я хмыкнула. Каков, однако, наглец. Просто уверен, что я приду.
Катя заговорщически посмотрела на меня и посоветовала:
— Таня, сходи. Он ведь красивый до чертиков.
— Ну да, — сказала я, — а потом Виктория с Ленусиком начнут меня за волосы таскать.
— Не начнут. Они не узнают, — сказала она. — Я им не скажу.
— Электрик проболтается, — сказала я.
— Кто? Георгий Иванович? Георгий Иванович, — обратилась она впрямую, — вы проболтаетесь?
— Ни за что, — покачал тот головой, — никому и никогда.
Хорошо пользоваться любовью народа, подумала я.
— Ты пойдешь? — не отставала Катя.
Я отрицательно покачала головой.
— Есть дела и поважней, — сообщила я и вышла из бара.
Впрочем, выйдя оттуда решительно, я остановилась около лифта. В конце-то концов, в интересах дела уважающий себя детектив рискует всем. Даже честью. Поэтому…
Поэтому через пять минут я была у номера «304». А еще через несколько секунд я открыла дверь и вошла.
Мне были рады. Как-то незаметно для себя я оказалась в объятиях, думая, что, вполне возможно, руки, столь нежно меня обнимающие, принадлежат человеку, убившему троих людей. Нельзя сказать, что это мешало мне наслаждаться моментом.
Через час я поняла, за что его так любят здешние красавицы. Мы устало лежали на огромном сексодроме, именуемом кроватью, я перебирала его длинные белокурые волосы, а он, увы, зевал.
Не хотелось быть к нему жестокой, поэтому я списала столь прозаичное поведение своего возлюбленного на тяжесть его непомерного труда. В остальном у меня было все, что может пожелать себе одинокая прелестная леди — ласковый взгляд, нежные и одновременно сильные руки, — словом, очаровательный джентльмен рядом.
— У тебя красивые волосы, — сказала я.
— Только волосы? — удивился он.
— Глаза тоже ничего, — согласилась я.
— Ну, у тебя все это получше, — констатировал он. — Кстати, я очень рад, что ты не лесбиянка. Зачем тебе понадобилось так меня пугать?
— Просто захотелось от тебя отвязаться, — сообщила я, — ты мешаешь расследованию.
— Я думал, что помогаю, — протянул он.
— Отвлекаешь мои мысли, — недовольно сказала я. — Я вообще сейчас должна быть не здесь.
— Я тоже, — он рассмеялся. — Человек, хотя бы изредка не отлынивающий от работы, ненормален.
Наверно, он был прав. Во всяком случае, мне захотелось с этим согласиться.
Однако отлынивать от работы слишком долго я не могла. Времени оставалось мало.
— Хорошо, что ты напомнил, — сказала я, вскочив. Он посмотрел обиженно.
— Куда ты заторопилась?
— Та самая работа… — сказала я, одеваясь.
— Может, тебе ее поменять? — спросил он. — Почему бы тебе не обольстить Сечника?