Наконец подкатил здоровенный джип, и оттуда двое крутых выволокли целую корзину с темными розами. Эту корзину они поперли к служебному входу, бесцеремонно потеснив остальных фанатов. Маслов прикинул, сколько может стоить такая корзина, и его вообще зло взяло. Тут за гроши мерзнешь, а какие-то с бритыми затылками тысячи на ветер выбрасывают. Небось крутой какой-то переспать задумал с актрисой, решил Маслов, вот и пускает пыль в глаза.
Но эта естественная мысль потянула за собой следующую – а кому, собственно, предназначаются розы? Вдруг этой Копаловой и предназначаются? А что? Маслов ее видел – бабенка на загляденье, ему понравилась. А раз ему понравилась, то может и еще кому-то. Вдруг цветы ей – это может спутать все карты. Разберись тут, где поклонники, а где бандиты!
Прошло еще немного времени, и вдруг из служебного входа начали появляться люди. Кто они такие, актеры или рабочие сцены, Маслов не знал, но это его и не волновало. Копалову он пропустить не боялся – такую не пропустишь.
И вот она появилась. Маслов воззрился на нее и тут же удивился собственной прозорливости – как он и предполагал, крутые дожидались именно ее. Вот они заулыбались деревянными улыбками и принялись совать ей корзину. Дураки, подумал Маслов, да она пополам переломится с этой вашей корзиной! Те, кажется, и сами поняли, что переборщили, и после некоторой заминки оставили корзину у себя – вернее, решили оттащить ее в машину Копаловой. Прилипли к ней с двух сторон и повели, размахивая своей дурацкой корзиной. А вся прочая братия, что толпилась у входа, мигом выкинула эту сцену из головы, потому что из театра вышли еще актеры, и это событие показалось поклонникам куда более интересным. Даже Маслов не удержался и глянул туда одним глазком – ему хотелось увидеть Марию Строеву.
И тут произошло нечто такое, чего Маслов ожидать никак не мог. За его спиной вдруг возник какой-то странный стремительный шум, тут же перешедший в топот нескольких быстрых ног, и едва опер повернулся, как на него откуда ни возьмись вылетели трое здоровенных парней.
Маслов не успел запомнить ни их лиц, ни во что они были одеты. В память ему врезалось только их жаркое быстрое дыхание и каменная твердость тел, которую он сполна ощутил, когда один из бегущих врезался в него плечом.
– С дороги, сука! – прохрипел бежавший следом, а третий походя пнул упавшего опера ногой и тоже побежал дальше.
В первое мгновение Маслов был ошарашен таким беспределом, но уже в следующую секунду в нем все закипело. Он вскочил на ноги и инстинктивно схватился за торчавшую под мышкой кобуру с пистолетом. Правда, тут же опомнился и не стал тревожить табельное оружие, а сорвался вслед за наглецами, которые исчезали в конце аллеи. Он готов был разорвать их в клочки, потому что большего безобразия, чем открытое нападение на работника правоохранительных органов, и представить себе было невозможно. Подобные вещи никому не должны сходить с рук, и Маслов был намерен немедленно восстановить законность и порядок. Эта троица представляла серьезную угрозу для граждан столицы, и их нужно было остановить во что бы то ни стало. Но бегали эти гады быстро, и Маслову пришлось поднажать.