Не желаю. Терпеть не могу угодливость! Вот так бледная моль — а я-то считала ее особой молчаливой.
— Мне очень удобно, поверьте. Именно сейчас. Итак, не будете ли вы любезны сообщить мне некоторую информацию о ваших хозяйках?
— Извините, — кажется, сеньорита оскорбилась. — У меня только одна хозяйка — Маргарита Алексеевна.
— Прекрасно, с нее и начнем. Может, вы потрудитесь вспомнить, что ваша единственная хозяйка делала вечером тринадцатого апреля?
Не будем ерничать, Татьяна Александровна. Вежливость, предельная вежливость. Не выходите за рамки приличий.
— Тринадцатого — это когда случилось несчастье?
— Именно.
— Сидела дома.
— Вы уверены?
— Конечно, уверена! — Госпоже Беловой мой вопрос, видимо, показался странным. — Я помогала Маргарите Алексеевне присматривать за девочками… Потом был звонок, соседи Маргариты Вадимовны сказали о несчастье. Вадим Сергеевич — он тоже был дома — сразу поехал. И такой переполох начался! Вы знаете, Маргарита Вадимовна очень плоха.
— Она заболела?
— Нет, физически нет. Но постоянно плачет. За девочками не следит. Сиротки жмутся к ней: «Мама!» А она совсем ушла в себя, о детях забыла, внимания не обращает…
— Сочувствую.
Что еще я могла сказать? Жалко детишек: они, похоже, потеряли не только отца, но — что еще страшнее — и мать…
— Тяжело смотреть, знаете…
— О… извините, я прерву вас, — а сколько времени вы знакомы с Королевыми?
— Я работаю у них два года. По рекомендации.
— Следовательно, неплохо знаете характер каждого члена семьи.
— Да… — моль замялась. — Я должна описать?
В чем дело? Что ее смущает?
— Желательно.
— Ну, Маргарита Алексеевна очень спокойная, мягкая. Внучек любит. Все время дома сидит: для нее на улицу выйти — проблема. Вадим Сергеевич все время в делах: утром уезжает, вечером приезжает. Я его почти не вижу. Ксеня — она… Понимаете, мы не очень ладим. У нее тяжелый характер… ну и вообще…
— Что — вообще?
— Может быть, это мне только кажется, но, по-моему, Ксеня меня не очень любит.
Понятно.
— Скажите, вы уходите на ночь к себе домой или живете у Королевых?
— Когда как. Разве это важно?
— Безусловно. А тринадцатого вас, конечно же, попросили остаться.
— Ну да. Маргарите Алексеевне нужна была помощь, она одна не справлялась: у Маргариты Вадимовны истерика…
— А разве младшая дочь не могла помочь?
— Ксеня? Она — конечно… но Ксеня поздно вернулась и…
Разве не без десяти семь?
— Когда примерно?
— Ну… я не помню…
— Маргариту Вадимовну уже привезли?
— Кажется, да. Впрочем, точно не знаю: было много хлопот…
Так. Кто же из них говорит неправду — мадемуазель Королева или мадемуазель Белова? Кому выгодна эта ложь?