Я отвернулась, чтобы скрыть улыбку. Дима попытался в двух словах втолковать охраннику, кто есть эта «дамочка» и зачем она (то есть я) появилась в этом странном месте. Товарищ оказался мужчиной понятливым: увел моих спутников на улицу («Совещаться», — вежливо объяснил он мне); и минут пятнадцать все трое отсутствовали. Я за это время успела изучить висящие на стенах допотопные плакаты, а также проникнуться сочувствием к тяжкой доле незадачливых охранников.
Наконец появился Дима (почему-то один), молча махнул мне рукой: «Пошли!» — и повел плохо освещенными узкими коридорами: наверное, к заветной цели.
Возле железной двери болотно-зеленого цвета и без опознавательных знаков мы остановились. Страж порядка несколько раз стукнул по ней кулаком. С той стороны завозились, засопели, чем-то загремели и через некоторое время отперли. На пороге возникло розовощекое безусое существо в милицейской форме. Дима перекинулся с юным коллегой несколькими словами, тихо что-то приказал, юноша вытянулся в струнку и рявкнул:
— Есть! Разрешите идти?
Я вздрогнула. Ну и голосок у мальчика! «Моя милиция» широким жестом пригласила нашу светлость войти внутрь камеры, сама же деликатно осталась беречь меня за дверью.
Я огляделась. Мерзкое место: голые стены, стол, два табурета, лампочка под потолком. Бр-р, не по себе сделалось.
Так. Нужно сосредоточиться. Сейчас приведут Голубкова. Необходимо убедить его отказаться от показаний, данных, как это говорят, «под влиянием…» — кого? — «…работников милиции, превысивших свои полномочия». Уверена: бедный алкоголик виноват только в том, что в силу… хм!.. определенного заболевания постоянно занимал у Баргомистрова деньги на похмелье. Вопрос: как это доказать?
Я услышала четкие «служебные» шаги и шарканье: румяное существо привело арестованного. Железная дверь со скрипом открылась, впустила Голубкова и снова захлопнулась.
Василий Семенович предстал предо мной во всей красе: очень худой небритый мужчина непонятного возраста; руки за спиной; потухший взгляд… и самое страшное — выражение покорности на лице, во всей фигуре.
— Здравствуйте. Садитесь…
Сел. Уставился в стену.
— Василий Семенович, мне необходимо поговорить с вами. Я Татьяна Александровна Иванова, частный детектив… — Подумалось: не частный детектив ему нужен, а хороший адвокат. — Чтобы вытащить вас отсюда, я должна услышать правду — понимаете, правду, а не то, что вы написали под диктовку майора Смолина.
Голубков встрепенулся было, но сразу затих, ссутулился.
— Расскажите мне, — мой голос прозвучал тихонько, жалобно (сама не ожидала). — Я же знаю: вы ни при чем, вашего соседа убил кто-то другой. Но мне нужны доказательства.