— Говорю вам: я не убивала Виктора, — зло заявила моль.
— Это я уже слышала. Докажите.
— А доказывать — ваша обязанность.
Совсем обнаглела девица!
— Милая моя, в вашей квартире найдено орудие убийства… Принадлежит ли канделябр супруге «безвинно убиенного» Баргомистрова, легко проверить. И если это ее вещь… на подсвечнике кровь. Вы слишком умны, сударыня, чтобы не понимать, чем эта история может для вас закончиться. Я не пугаю — боже упаси! — только предупреждаю.
— Крови на нем нет, — твердо сказала Настя.
Недооценила я, оказывается, девочку. Крепкий орешек попался.
— Пусть так. Вы ее стерли. Белой скатертью.
— Цветной салфеткой.
Удивительное создание: девушку обвиняют в смертном грехе — убийстве, — а она еще пытается острить.
— Ну, салфеткой — так салфеткой. И куда вы ее дели?
— Выбросила.
— Салфетку, значит, выбросили, а канделябр оставили. Логично. И собирались всю жизнь продержать этот ценный предмет в шкафу, заставив кастрюльками разного калибра?
Девица презрительно пожала плечами: что, мол, возьмешь с глупой бабенки.
— Сначала хотела избавиться, потом жалко стало: вещь дорогая…
— И куда б вы с ней — дорогой-то этой вещью?
Блефуешь, радость моя. И вовсе не такая ты самоуверенная, какой желаешь казаться тетеньке детективше. Руки у нас дрожат… и щечки пылают… Бледной тебя сейчас, любезная молька, никак не назовешь.
— Настя, хотите грубую правду? Врете вы все!
…В памяти всплыли слова Голубкова: у женщины, убившей соседа несчастного алкоголика, должны быть семья и стабильный заработок. Работа у мадемуазель Беловой имеется, а вот семьи я что-то не заметила.
— Скажите, у вас есть родные?
— Нет!
Девочка моя, что ж ты так испугалась? Я, кажется, не спросила ничего особенного…
— Не надо ходить вокруг да около. Вы хотите «повесить» это убийство на меня и со спокойной совестью забыть обо всем? Не выйдет! Я не убивала.
Еще скажи, что не знаешь, как к тебе попал Ритин канделябр.
— Допустим. Тогда такой вопрос: знакомо вам имя Василия Семеновича Голубкова?
— Конечно, — уверенно ответила девушка.
Я облегченно вздохнула… А молька Настенька добавила:
— Вы назвали его в разговоре с Мишей.
Выкрутилась!
— Настя, не выйдет.
— Что — не выйдет? — невинным голоском поинтересовалась вредная девица.
— Ничего у вас не получится.
…Любопытная мысля вдруг забежала ко мне в голову: похоже, и мадемуазель Белова, и товарищ Голубков покрывают одну и ту же даму… которая живет себе припеваючи, а до страданий близких ей дела нет. Если эта версия справедлива, все становится на свои места…
Остается лишь выяснить, что эта за дама, как она связана с соседом Баргомистрова, состоит ли в родственных отношениях с девочкой Настей и — в конце-то концов! — чего ради ей понадобилось тюкнуть королевского зятя антикварным канделябром.