Вместо фюрера явилась душная темнота без конца-края. Мгновение спустя темнота перестала быть абсолютной и бесконечной.
В ней образовались первые дырочки размером с горошину, а сквозь них пролезли тонкие лучики зеленого солнца. Я понял, что это зеленый ворс обломовского дивана и что я потихоньку просыпаюсь — на задворках своего кремлевского кабинета, в комнате отдыха.
Стало быть, заночевал я тут, а домой вчера не поехал. Ага. На циферблате, вмурованном в кафель, минутная и часовая стрелки образовывали тупой угол. Пять минут девятого. То есть Софья Андреевна на посту, и кофе с бутербродами я могу получить в любую секунду. Но сначала — гимнастика, душ, свежая рубашка.
Пятнадцать минут я упражнял мышцы рук, ног и брюшного пресса, затем минут десять плескался под душем и все это время думал исключительно о кофе со сливками, брауншвейгской колбасе на бутерброде и хрустящей от крахмала белой рубашке в еле заметную серую клетку. Никаких мудрых — или пусть даже глупых, но новых — мыслей о папках с диска номер девять у меня не возникало.
Прежде чем завалиться на диванчик, я вчера, помнится, открыл еще несколько файлов, но нисколько не продвинулся на пути к истине. Ну еще два раза, в 1967-м и 1973-м, тот же упорный коллекционер зазря тратился на газетные объявления. Ну еще разок нарисовался Арманд Хаммер: в 70-е годы то ли штатовская, то ли израильская газетка на русском клеймила толстосума за непосещение синагоги, давнее пристрастие к свиным отбивным и несоблюдение шаббата. Как я погляжу, друг Ленина был никудышным евреем… В двух папках были горные виды, украшенные иероглифами — без перевода, то ли китайскими, то ли японскими. Я поэтому не понял, где конкретно эти вершина находится. Для Эвереста вроде низковато, для Фудзиямы — высоковато. Может, пик Коммунизма? Но красного флага на макушке что-то не наблюдается… Далее я обнаружил неплохую черно-белую фотографию ракеты «Фау-1» — конус носовой части кто-то обвел в красный кружок и поставил рядом жирный восклицательный знак. И что мне с него? Будь моя воля, я добавил бы туда же большой знак вопроса. А лучше — дюжину вопросов…
Пока я причесывался и одевался после душа, у меня в кабинете деликатно зазвякала посуда: Софья Андреевна предупреждала, что мой кофе уже налит, три кубика рафинада положены в чашку, а три ломтика колбасы — на хлеб. Я отправился навстречу завтраку, сел в кресло и на столе рядом с чашкой сразу же заметил два пластиковых бокса с DVD. Странно, почему сегодня два? Обычно для записи с эфира ночных и утренних новостей Худяковой хватало одной типовой болванки. На компакте вполне умещались и Си-эн-эн, и Евроньюс, и РБК, и «Аль-Джазира», и основные вести центральных каналов. Не пропустил ли я, зачитавшись за компом, чего-нибудь важного и увлекательного, типа второго 11 сентября?