— С коммуникациями все в порядке, — успокоил я Климовича. — Дело в человеческом, черт его дери, факторе. Талантливые люди, сам знаешь, ранимы. Сережа решил, что его постигла неудача, — и вот уже готовый нервный срыв, сопли-вопли, «скорая помощь»…
Лес вокруг Гоши перестал быть темным: я дал ему в руки фонарик.
— Понимаю, Иван Николаевич, — моментально сориентировался Климович, — я о том и говорю… Человеческий фактор, ну да, разумеется. Оголенная душа творца. Журавлеву почудилось, что он вчера был не в лучшей форме… Он расстроился, запсиховал. Поэтому он сам попросил меня отменить утренний повтор…
— И стереть все записи шоу. — Я сделал ударение на «все».
— И размагнитить все записи, в том числе и технические, — эхом откликнулся сообразительный Климович. — Это, конечно, против правил, но разве такому работнику, как Журавлев, я могу отказать?.. Может, он меня еще просил об отставке?
Телебосс был готов на все — вплоть до закрытия шоу.
— А вот здесь уже перебор, — наставительно сказал я. — Лично мне программа «Дуэлянты» нравится, да и рейтинг у Сережи неплох. На твоем месте я бы такими звездами не разбрасывался.
Я повесил трубку, взглянул на часы и с удовольствием подумал: сколько полезного сделано за каких-то десять минут! Сибирь с Дальним Востоком спасены от психоза, все гаечки на телебашне уцелели, да и Журавлев, думаю, скажет мне спасибо, когда очухается. Все у меня схвачено. Порой я и сам от себя балдею…
Еще через десять минут ко мне в кабинет ввалились оба деятеля «Почвы». Юный и жилистый Органон смотрелся бодренько, а вот толстому Погодину путешествие далось нелегко. Он дышал шумно, с булькающим присвистом, ежесекундно утирал со лба пот, и на красном его лице отпечатался весь маршрут «Кремль — Охотный ряд — Кремль». Сколько-то метров из него оба проехали, но у нас, чтобы вовремя успеть, надобно и по старинке — ножками, ножками.
— Вот! — выдохнул Тима, ставя мне на стол белую картонную коробку с синими буквами на крышке — «Пирожные Черкашиных». — Это последнее… из тех самых, вчерашних… с Шаболовки.
Я открыл крышку и сразу увидел то, что надеялся увидеть, — реактивный снаряд «Фау-1» в миниатюре. Или, если быть точным, лишь конус его носовой части в масштабе один к сорока. Корпус из сдобного теста, на месте фабричных клепок — мелкие изюминки… Хотя нет, постой-ка! Все же как раз наоборот. Кулинарное изделие первично, военное — вторично. Это ведь клепки на реактивном снаряде расположились там, где в оригинале был изюм.
Машинально я принюхался: маленький снаряд, испеченный еще вчера, сохранял свежесть, аромат и едва ли не тепло духовки. Адольф, собака, нисколько не преувеличил насчет Verfuhrung\'a — то есть соблазна. И как это у нашего Погодина хватило силы воли не сожрать третье пирожное сразу, за компанию с первыми двумя? Впрочем, телеэфир — наркотик, надолго отбивающий аппетит.