He дожидаясь, пока хозяин предложит разлить водку в эту посуду а закусывать этими хлебными корками, я сказал: «Минутку!» — и отнес на кухню пепельницу рюмки, объедки. Объедки и сигаретные бычки, стараясь не дышать, ссыпал в переполненное ведро. Напрочь загаженные рюмки заменил относительно чистыми. Из холодильника достал нечто похожее на сыр, кое-как порезал здешним тупым ножом. Им же в три приема открыл не очень старинную банку лосося. Тщательно промыл вилки. Все это хозяйство составил на поднос и притащил обратно в спальню Серебряного.
— Ну чего ты так долго копаешься? — капризно спросил Виктор Львович. — Смерти моей хочешь? Садись сюда и разливай скорей.
Я сел и разлил. Мы приняли по одной. Не люблю элитную водку, но «Astafyeff» — все-таки лучшее из зол. Сивухи в ней не больше, чем в раскрученных «Smirnoff» и «Nemiroff», а по цене она дешевле вдвое. Кто ее купит задорого, без имиджа-то? В качестве зонтичного брэнда производители имели глупость взять сибирского валенка-писателя. Думали по привычке, что мы — самые читающие. Три ха-ха. У нас и дешевенькую бормотушку «Murakami» бедным студентам трудно впарить: нашла мура на камень.
После первой рюмки старик немного посвежел. Он наполовину вылез из-под простыни и почти обычным голосом стал расспрашивать меня про Тиму Погодина. Услышав о лечебной голодовке, Серебряный зааплодировал, высосал еще рюмку и принялся с наслаждением нести по кочкам свою бывшую креатуру Сеню Крысолова — номинального лидера «Любимой страны». Не за то доставалось Сене, что он начал превращать партию в КПСС, а за то, что начал, балбес, не с того конца. С побрякушек, «корочек», отчетно-перевыборных собраний и всей сопутствующей дури. Ну как если бы кремлевские эскулапы, вздумав продлить земную жизнь Брежневу, пересадили бы его мозги в тело примерно такой же развалины, вроде Черненко.
Не скрою, мне приятен любой камень в огородик главаря «Любимой страны». Несмотря на полновесные тридцать два, я все еще выгляжу пацаном. Сеня старше меня на каких-то четыре года, но уже имеет внешность типичного белого генерала из фильмов про гражданскую войну: усы, выправка, стать, благородная седина… и всем этим богатством природа по ошибке одарила существо с пассионарностью медвежонка-коалы. В отличие от гаммельнского братца наш Крысолов не мог бы увести массы даже в пивную.
Любопытно, думал я, автоматически кивая старику после каждой фразы, болтовня про Сеню — то самое «срочное важное дело», которое он хотел обсудить со мной на смертном одре? Тогда я покайфую еще минут десять-двенадцать, затем пожелаю хозяину крепкого здоровья и вежливо отчалю. Обо всех пригорках и ручейках «Любимой страны» я-то уж знаю не хуже, чем он…