Да уж, когда-то, ещё на памяти Вадима, у людей был выбор. Пусть не богатый, но всё ж таки. Тогда и книги ещё не вышли из обихода, а ныне у многих ли они сохранились? С тех пор как накрылись немногие местные издательства, а приток извне перекрыли…
– Каждый раз забываю, сколько тебе лет, – сказала Алиса, заворожённо на него глядя. – Ты вправду ровесник Марка? С ума сойти!
– Заблудился во времени, – смущённо ухмыльнулся Вадим. – Иногда такое случается. Вообще, это несправедливо: только начинаешь понимать жизнь, как в мозгу уже возникают накатанные борозды и мысли катятся по ним, словно карусельные лошадки взамен настоящих скакунов. А жизнь тем временем уходит вперёд, и от прежнего опыта мало проку.
– Да уж, хорош! – Она взъерошила ему волосы. – Красишь?
– Волосы? За кого ты меня держишь!..
– Раньше у тебя было полно седых.
– Кальция, видимо, не хватало, – объяснил Вадим. – Теперь сижу на одной морковке, а яйца пожираю вместе со скорлупой.
Раньше у него и пропорции были иные, да и рост меньше. За последнюю дюжину лет Вадим существенно перестроил тело, и если б Алиса не виделась с ним так часто (и не любила себя столь сильно), то наверняка бы это заметила. Но не видит – и слава богам: хлопот меньше.
– Это что, – не удержался он от похвальбы, – у меня ещё и зубы растут!
Алиса засмеялась, не поверив. Затем вдруг коснулась ладонью пояска, неуловимо двинула плечами – в единый миг халатик слетел с неё и закачались освобождённые груди. Всё, как он хотел.
– Нравлюсь тебе? – спросила Алиса, глядя на Вадима в упор. – Фу, какой смешной – невозможно! Хочешь, чтоб я тебя изнасиловала?
Её округлые мягкие формы лишились последних покровов, и заветные прелести Алисы теперь были выставлены, точно на витрине. Однако на теле оставалось так много разнообразной мелочёвки, включая неуместные туфли, что она казалась не столько голой, сколько раздетой. Чтобы довести такую порочную, развращённую наготу до абсолюта, следовало, видимо, обнажить только запретные места, прикрыв остальное, – но тогда стало б уже не до массажа. Впрочем, в прежние разы Алиса не стеснялась встречать Вадима в одних чулочках (ажурных, на резинках) и корсете (весьма нарядном), якобы не успев переодеться в домашнее, и благосклонно предоставляла довершать туалет уже ему. А иногда она любила разгуливать по квартире в бархатных, отороченных мехом сапожках и просторной шёлковой рубашке до середины ягодиц – всё! Кому не нравится, пусть не смотрит. Такие вот странные игры.
– Ладно, займёмся делом, – сказал Вадим, со вздохом убирая гитару. – Ну-ка, милая, раскладывайся!