— Спасибо, — ответил Деннис, — но в настоящий момент у него есть все, что нужно.
А в следующий момент? Лаксфорд не знал. Он взял нож и вилку и отрезал себе телятины. Коричневым соусом Лео выписал мрачные каракули на россыпи чипсов. Поставив бутылку, посмотрел на тарелку, нижняя губа у него дрожала. Ожидалась новая волна слез.
— Я знаю, — сказал Лаксфорд, — что ты боишься уезжать из дома. — И когда губа задрожала еще сильнее, торопливо продолжил: — Это нормально, Лео. Но ведь Беверсток не так уж далеко. Всего восемьдесят миль от Лондона.
Однако по лицу сына он видел: «всего восемьдесят миль» для него все равно что расстояние от Земли до Марса, и его мать будет на одной планете, а сам он — на другой. Понимая, что никакие его слова не изменят того факта, что, когда Лео поедет в Беверсток, Фиона с ним не поедет, Лаксфорд в заключение сказал:
— Тебе придется довериться мне, сын. Некоторые вещи делаются ради твоего же блага, и это одна из них. А теперь — ешь.
И Деннис полностью сосредоточился на своей телятине, всем видом показывая, что дискуссия окончена. Но прошла она не так, как намечал Лаксфорд, и одинокая слеза, скатившаяся по щеке Лео, сказала ему, что разговор он запорол. То же самое подтвердит вечером и Фиона.
Лаксфорд вздохнул. У него болели плечи, физически ощущавшие всю тяжесть того, что на него навалилось. Слишком многое занимало его голову. Он не мог одновременно разбираться с Лео, Фионой, Синклером Ларнси, Ив, происками Рода Эронсона, анонимными письмами, телефонными звонками с угрозами, а более всего — с тем, что случилось с Шарлоттой.
Вчера вечером он сидел за своим столом, гипнотизируя телефон и приговаривая:
— Давай, Ивлин. Позвони мне. Давай же, — пока уже не мог больше оттягивать подписывание номера в печать.
Историю он изложил. С именами, датами, местом. Ему нужен был только телефонный звонок от нее, и материал появился бы на первой странице, как того хотел похититель, и Шарлотту отпустили бы и вернули домой. Но звонка не последовало. На первую полосу газеты поставили материал о съемном мальчике. И теперь Лаксфорд ждал, что на него обрушится небо — в какой бы форме это ни произошло.
Не опубликовав статью, он совершил поступок, которого не должен был совершать. И то, что его вынудила к этому Ивлин, нисколько не успокаивало Лаксфорда. Ивлин ясно дала понять в «Хэрродсе», что в исчезновении Шарлотты винит его. И потому она спокойна за девочку, ведь он же как-никак ее отец.
Только одно решение виделось Лаксфорду. Он должен переубедить Ивлин. Должен дать бой всему ее образу мыслей. Должен заставить ее понять: он не тот человек, за какого она его всегда принимала.