– Сомневаюсь я, что на Марсе водятся подобные твари. Слишком большие, мохнатые, да еще и паутину плетут. Подобные создания способны выжить только в джунглях, а откуда на Марсе джунгли? Скорее всего, это были пауки с Венеры.
– Ну, может быть, – сказал Наткет. – Но «Вторжение пауков с Венеры» совсем не звучит и наводит на дурацкие ассоциации. Вы слишком серьезно к этому относитесь.
– Есть вещи, к которым можно относиться только серьезно.
Наткет промолчал. Ну да, есть, но прежде он не думал, что в их число входят марсианские пауки.
Свет в салоне приглушили до тускло-желтого, а спустя четверть часа и вовсе погасили. С выключенным звуком «Аллигатор» превратился в пантомиму, в которой полуголые девицы, размахивая руками, бегали вокруг спокойной, как Будда, рептилии. Мерцание экрана убаюкивало, и Наткет не заметил, как задремал.
Когда-то треск вентилятора помогал ему уснуть. Марв Краузе специально закрепил на решетке картонные полоски, чтобы их задевали вращающиеся лопасти. Получавшийся звук напоминал стрекот цикад – успокаивающий, прогоняющий мысли и воспоминания, служивший верным проводником в мир бессмысленных сновидений. Но последнюю пару месяцев испытанное средство давало сбои. Лежа под сырым одеялом, Марв никак не мог сосредоточиться на сухом перестуке. Как ни старался, мысли уводили в сторону, двигаясь по кругу, точно мельничное колесо. А сна ни в одном глазу. Он думал о своей работе, войне, о скромном завтраке в кафе на пристани и снова о работе… О чем угодно, лишь бы не слышать звуки, настойчиво пробивавшиеся из прошлого: звонкий смех Марты, из тех времен, когда она была здорова, и тихий шелест ее последних дней.
Жена радовалась жизни даже стоя одной ногой в могиле, чего нельзя сказать о самом Марве. Его жизнь давно превратилась в изощренную пытку. Мир вокруг рушился с пугающей неотвратимостью. Сначала пропал Честер, потом жена спуталась с этим Густавом Гаспаром, потом… Потом у нее нашли рак на той стадии, когда лечение стало невозможным.
Год назад Марта умерла, и, самое мерзкое, – умерла на руках Гаспара. Ушла из дома последний раз взглянуть на звезды… Марв ненавидел себя за то, что отпустил ее, за то, что, когда ей стало плохо, его не было рядом, за то, что не успел попрощаться.
От тех последних дней осталась только книга. Марв так и не понял, что двигало женой, когда она, уже будучи при смерти, взялась за перо. Но все-таки он истратил практически все семейные сбережения, чтобы издать «Воина Марса». Чтобы Марта успела порадоваться…
Ее роман он перечитал, должно быть, тысячу раз, все надеясь найти в образе бесстрашного майора Трумана свои черты. А видел лишь физиономию Густава Гаспара. Ревность подтачивала его изнутри, как червяк яблоко. Странно ревновать женщину, которой не было в живых. После смерти жены разладились и отношения с дочерью. Что-то сломалось. Николь заезжала раз в неделю, привозила деньги и продукты. Они пили чай на лужайке перед домом и почти не разговаривали.