— Клиент «Небоскреба», — пояснила я, — из дальнейшего разговора вы поймете, что его заставило обратиться к Брехману.
Я не удержалась, чтобы не скосить глаза на холодный гордый лик Марины. Ее правая бровь чуть заметно приподнялась, когда я произнесла фамилию ее любовника, но и только. Она даже не взглянула на меня, демонстрируя завидную выдержку.
В комнате воцарилось молчание, были только слышны голоса Брехмана и Клюкина. По мере прослушивания брови Александра Петровича сдвигались к переносице, а правое веко нервно подрагивало. Время от времени он бросал на меня удивленные взгляды и качал головой. В комнату вошла Маринина мать. Она недоуменно воззрилась сначала на меня, потом — на Спиридонова и наконец обратила свои взоры к дочери.
— Что здесь происходит?
— Наш бравый детектив, кажется, нашла убийцу Сережи, — с ледяной усмешкой проговорила Марина, — сядь, это действительно интересно.
Прослушав несколько реплик, Марья Семеновна озадачилась еще больше.
— Что это?
— Это Сережин заместитель…
— Это тот, который… — вытаращила глаза Марья Семеновна.
— Да, мой бывший любовник, — с холодной насмешкой в глазах и едва уловимой горечью в голосе сказала Марина, — это он убил Сережу.
Она уставилась в пол, подперев голову рукой. Я понимала, что ей безумно тяжело: столько напастей, столько разочарований!
— Вы немного не точны, — почти по-дружески взглянула я на нее, — был еще некто третий… Но слушайте.
Во время реплик и замечаний я вынуждена была приостанавливать запись, а потом вновь пускать ее. Марина одарила меня взглядом, в котором недоверчивая враждебность смешивалась с искренним интересом. Она несколько раз вздрогнула — тогда, когда Брехман прозрачно намекал на необходимость устранения Сергея.
— Подлец, — прошипела она, когда я остановила пленку.
Марья Семеновна с боязливым смирением посмотрела на дочь, но та сидела в прострации, что-то сдавленно шепча и тупо глядя на ковер. Спиридонов тоже словно окаменел.
— Но это же святотатство! — взорвался он, как безумный шныряя глазами по комнате. — Это ж… Изверги!
— У меня для вас припасен сюрприз, — без всякого злорадства сказала я, переворачивая кассету. — Давайте прослушаем еще вот это, — я включила воспроизведение.
Все были явно растеряны и сбиты с толку. Одна я сохраняла чисто учительское спокойствие, словно передо мной была группа двоечников, пишущих трудный диктант. Из динамиков донесся звук отпираемой двери и голос Клюкина:
— Я согласен.
— Вот и чудно, — обрадованно ответил ему Брехман, — ну ты проходи, проходи.
После небольшой паузы Михаил снова заговорил.