— Аркадий Вадимович, — насмешливо засюсюкала Синчугова, — откуда такие возмутительные подозрения? — Она вытянула вперед правую ногу, игриво покрутила ступней, встала и, подойдя к столу, стряхнула пепел в бронзовую пепельницу.
Фривольно перегнувшись через стол, она выдохнула в лицо Гарулину со змеиным ехидством:
— А все-таки жаль, что эта мысль не пришла мне в голову, ты не находишь, Аркадий?
— Сядь, а то я сам тебя усажу, — ледяным тоном произнес Гарулин.
Он старался сохранять непроницаемый вид, но Синчугова видела, как его мутные белки постепенно наливались кровью.
— Ты нервничаешь, Аркаша? — не унималась язвительная Синчугова.
Она стояла все в той же позе, оперевшись о стол ладонями широко расставленных рук и глядя прямо в лицо Гарулину, уничтожающе сверля его своим взглядом.
Гарулин молча и невозмутимо наблюдал за спектаклем, разыгрываемым своей бывшей любовницей.
Наконец губы Синчуговой растянулись в ядовито-притворную улыбку, и, склонив голову набок в знак насмешливой снисходительности, она сказала:
— Тебе сейчас в самый раз липового отвара принять, а ты кофе хлещешь. Кстати, нельзя ли и мне вкусить от даров Бразилии?
Но прежде чем она успела отойти от стола, Гарулин схватил ее за лацканы пиджака, свирепо притянул к себе, а потом грубо швырнул на стул. Он уже тяжело дышал, на его лице застыла гримаса гневного отвращения. Он смог только выдавить из себя:
— Стерва!
— Ах так, подонок! Бросил меня, а теперь еще и дурь свою показываешь!
Глаза и щеки Синчуговой полыхали, лицо истерически дергалось.
— Уймись, говорю, я твоими представлениями сыт по горло, — овладевая собой, произнес Гарулин. Грозное выражение его лица сменила маска брезгливого презрения. — Значит, документы не ты сперла?
— Пошел ты куда подальше! — с бешеным негодованием выкрикнула Синчугова. — Да если бы даже и я, что бы ты мог со мной сделать? Люкиным припугнуть? Да он сам от меня тащится.
— Ясно, ясно! Давно с Эдиком-педиком за моей спиной снюхалась? Шлюха! — опять, теряя самообладание, хрипло закричал Гарулин.
— Шарков вообще тут ни при чем, лучше на себя посмотри. Думаешь, у тебя море денег, так ты и приказывать всем горазд. А я на твои приказы плюю, — высокий голос Синчуговой перешел в визг.
— Как бы ты не доплевалась, крошка!