С трех часов я сидела на стене и высматривала Мэри. Знала, что она не может появиться так рано, но не могла удержаться. Я так ёрзала по кирпичам, что натёрла ноги до крови. Я слышала, как часы пробили четверть четвёртого, потом половину, потом без четверти четыре и, наконец, четыре.
Мэри должна была уже прийти из школы. Почему же она не выходит ко мне в сад? Она же знает, что я её жду. Может, её не пускает мама? Интересно, она положила Фиалку в портфель и унесла с собой в школу или попыталась спрятать у себя в комнате? Я представила, как её мама перетряхивает одеяло, ощупывает подушки, открывает каждый ящик и каждую дверцу.
Мне уже стало казаться, что я никогда больше не увижу Фиалку.
— Вернись ко мне! — прошептала я и подняла глаза кверху.
В окне второго этажа стояла Мэри, прижав ладошки к стеклу. Она стояла босиком прямо на подоконнике. В руке у неё мелькнуло что-то фиолетовое.
Я спрыгнула со стены, бегом пронеслась через переулок и перелезла через калитку. По бархатной траве стала подбираться поближе к окошку.
Мэри стояла за стеклом в длинном белом платье, раскинув руки, как крылья. Губы её что-то говорили, но угадать слова мне не удавалось. Я покачала головой. Она повторила попытку.
Я подобралась близко, как только могла, почти к самому дому, вытягивая шею, чтобы видеть Мэри. Похоже было, что она плачет. До меня дошло, что длинное белое платье — это её ночная рубашка. Видимо, её опять наказали и уложили в постель.
Она помахала Фиалкой, показывая, что с ней ничего не случилось. Потом поднесла её к стеклу, как будто хотела, чтобы Фиалка пролетела сквозь него.
— Ладно, пусть пока у тебя побудет, — сказала я, надеясь, что она сумеет прочесть по губам.
Мэри попыталась ответить. Я ничего не могла разобрать, но кивнула утвердительно, чтобы её подбодрить. Мэри выглядела очень встревоженной, но храбро улыбалась. Она начала возиться с задвижкой окна. Я глядела на неё, пытаясь понять, что она хочет сделать, — наверное, выбросить мне Фиалку из окна.
— Не надо, Мэри! Осторожно! Не надо, это опасно! — крикнула я.
Мэри распахнула окно на всю ширину. Она наклонилась вперёд и выставила одну ногу на оконный карниз. В руке она сжимала Фиалку.
И тут я вспомнила свои собственные слова.
Теперь тебе надо только набраться смелости и прыгнуть, а Фиалка расправит крылья и принесёт тебя прямо мне в руки.
— Мэри! Стой! Не надо! — завопила я.
Слишком поздно.
Мэри шагнула в воздух, её белая ночная рубашка раздулась, как парус. На долю секунды мне показалось, что она и вправду умеет летать. Потом она начала стремительно падать.