Мэри сперва смотрела на меня расширенными глазами, но потом захихикала.
— Мэри, ты тоже поиграй, что ты пьяная. Упади понарошку!
Она послушно присела, но очень аккуратно, чтобы не помять одежду.
— Папа однажды был пьяный, — сказала она.
— Моя мама тоже иногда бывает пьяная. Она тогда такая шальная и все время хохочет. Но сейчас она не пьёт, из-за ребёнка. Мне, пожалуй, пора домой. Надо помочь ей прибраться. Ей трудно все делать, потому что она сейчас очень толстая. Спасибо, что дала мне покачаться.
— Пожалуйста.
— Я теперь заберу у тебя кофту. Согрелась?
— Да.
— Ну вот, я же говорила! Можно, я ещё приду играть?
— Наверное, можно. Если мама не узнает.
— А что с твоей мамой? Она часто в плохом настроении?
Мэри моргнула. Потом набрала побольше воздуху:
— Нет, мамочка очень хорошая. У меня самая хорошая, добрая, милая мамочка на свете.
— Ну и отлично, — сказала я. — Ладно, Мэри, пока!
Фиалка в моих руках нежно потёрлась клювиком о нос Мэри.
— Это волнистые попугайчики так прощаются, — сказала я.
Мэри засмеялась:
— Ты смешная, Дикси.
Я скорчила ей рожицу и вышла за калитку, снова шатаясь, будто пьяная. Потом я разбежалась через улочку, с первого раза запрыгнула на стену, слезла с неё и пошла обратно через джунгли.
— Самая хорошая, добрая и милая мама — у меня, — сказала я Фиалке. — И папа тоже.
Я представила себе, что Мартины, Рошель и даже Джуд просто не существует. И будто я живу в черно-белом доме с садом и качелями вместе с мамой, папой и настоящим волнистым попугайчиком Фиалкой. У меня отдельная комната с небесно-голубым потолком и радугой по стенам. Пол в ней устлан зелёным ковром, а на нем стоят качели, так что я могу летать на них по комнате.
Мама и папа всю жизнь обожают друг друга и меня тоже. Они сказали, что не хотят больше иметь детей — ни мальчиков, ни девочек, — потому что ни за что и никогда не смогут любить их так, как меня. Папа по-прежнему работал в похоронном бюро, и мама, пожалуй, тоже там работала: тщательно одевала покойников, гримировала и причёсывала их. А по вечерам мама брала лилии, оставшиеся от венков дяди Брюса, вплетала их в свои длинные чёрные волосы и становилась похожа на королеву цветов.
Когда я вернулась, мама была совсем не похожа на королеву. Она чистила туалет на втором этаже, сидя на полу и смешно вытянув ноги вокруг унитаза.
— Привет! — сказала она. — Ты где была так долго?
— В саду. А ещё я подружилась с девочкой из дома напротив.
— Отлично, детка. А теперь поможешь старушке матери?
— Ага.
Я закатала рукава кофты и стала тереть ванну. Кран был покрыт чёрным налётом, который не желал оттираться.