Коридорный, кажется, начинал приходить в себя.
Он тихо охал, точь-в-точь как Калерия по телефону, и бессмысленно поводил в воздухе руками, будто разгонял воздушные шары.
Я больно ткнула его кончиками крепко сжатых пальцев в область почек.
В ответ мне раздался сладострастный стон.
Я повторила свой удар.
Коридорный Генрих застонал совсем уж непристойно.
На его губах появилась мечтательная улыбка.
Я, кажется, начала понимать.
Он был из той породы мужчин, которые нуждаются в женщине-хозяйке, привыкли играть роль раба и сексуальное наслаждение получают только от побоев.
Я читала в детстве Захер-Мазоха.
Вообще-то на меня это чтение не произвело сильного впечатления, но с тех пор я стала немного лучше разбираться в жизни.
Генрих продолжал стонать.
Неужели он кончит, так и не приходя в сознание?
Радостный вопль слетел с его уст, и Зайковский бессильно обмяк.
Его одежда слегка задралась, обнажив торс.
Тело юноши было исполосовано вдоль и поперек красными глубокими шрамами.
Похоже на следы от кнута.
Неужели ему это нравится?
Ницшевский Заратустра советовал мужчине брать хлыст, когда он идет к женщине. А передо мной был субъект, который поступал прямо противоположным образом.
Неужели мне не удастся привести его в чувство?
Я попыталась ударить его по щеке.
Но Генрих Зайковский лишь нежно промычал что-то нечленораздельное.
Тогда я вернулась к пульту наблюдения.
И сразу же погрузилась в какофонию звуков.
Калерия визжала в динамике телефона, забираясь голосом в самые верхние октавы.
А Марков с Устиновым уже стояли нос к носу, крепко сжав побелевшие от напряжения кулаки.
Они оба орали друг на друга так громко, что мембрана динамика лишь гудела от вибрации, и я не могла разобрать ни слова.
Я решительно встала и направилась к лестнице, ведущей на второй этаж.
Быстро взбежав по ступеням, я сверилась с номерами на дверях и повернула направо.
Крики, несмотря на хорошую звукоизоляцию, были слышны даже в коридоре.
Из соседних дверей уже выглядывали озабоченные клиенты и труженицы фирмы «Все для вас».
Впрочем, заметив мою боевую осанку, они сразу попрятались.
Из-за двери с номером шестнадцать послышался грохот падающей мебели.
Я рывком открыла дверь и замерла на пороге.
Марков и Устинов катались по полу, вцепившись друг другу в глотки и круша все вокруг. На меня они не обращали никакого внимания, настолько были поглощены схваткой. Несколько секунд я стояла у самой двери, уперев руки в бока, и наблюдала за дракой.
Похоже, мне пора вмешаться.
Но за меня это сделали другие.
Сначала мне показалось, что во дворе вдруг заработал шумный компрессор, вскрывающий асфальт.