— Цель? — Котляревский устало потер глаза и закрыл папку. Неужели он мне намекает, что я мешаю ему работать?
— Я хочу определить место, где все это происходило.
— Я поговорю с тестем, — он тоже поднялся, — вы больше смотреть не будете?
— Все, что мне было нужно, я уже увидела, — ответила я, и глаза Котляревского как-то недобро сверкнули.
«А ведь он не рад моему присутствию и моему расследованию, — подумала я, — с чего бы это? Ревность за собственную службу безопасности? Или за то, что я демонстрирую самостоятельность? А пошел он к черту!» На этой четкой мысли я и закончила свои размышления.
Мы вместе с Котляревским вышли из кабинета в холл, он показал мне на лестницу, и тут открылась дверь кабинета Канторовича и из него выкатился сам шеф, влюбленно глядя снизу вверх на нашего вице-губернатора. Тот отвечал ему не менее ласковым взглядом. Идиллия, мать твою!
Заметив меня, Канторович извинился перед гостем и шагнул к нам.
— Вопросы? — спросил он, перебегая взглядом с меня на Котляревского.
— Нет, — ответил тот.
— Есть, — сказала я.
Канторович схватил меня под руку и отвел подальше от вице-губернатора:
— Что? — тихо спросил он.
Я объяснила, он с секунду посмотрел на меня и, повернувшись, небрежно бросил зятю:
— Сделай ей, что просит, — потом, обратившись ко мне, поощрительно заметил: — Просите все, что нужно, вам пока можно. Но… — Он поднял указательный палец и напомнил: — Сроки и результаты!
Пожав мне локоть, он улыбнулся и пошел к гостю.
Я посмотрела на Котляревского, его лицо не выражало никаких эмоций.
— Пойдемте, — спокойно сказал он мне, и мы вернулись в кабинет. После того как тесть отдал недвусмысленный приказ, послушный зять не сомневался и препон не строил. Он заказал охране по телефону второй видеомагнитофон и кассету и молча ждал, когда все это принесут. Мне с ним разговаривать не хотелось, и я курила, размышляя о деле, которым занялась.
Двое одинаковых мальчиков в одинаковых же серых костюмах принесли что нужно было, и Семен Михайлович, отпустив их, сам переписал мне на чистую кассету первые пять минут компры, ставшей роковой для Лизы Пасюк.
— Это все? — спросил он меня, протянув кассету в коробке.
— Пока да, — ответила я и неожиданно спросила: — А у вас ко мне вопросов нет?
Котляревский удивился, посмотрел на меня внимательно и, помедлив, ответил:
— Нет. — Он помолчал и добавил: — Копий с пленки быть не должно. Григорьев внизу, спросите у охранника.
Мы попрощались, и я наконец ушла. Причем это «наконец» было явно для обоих.
Спустившись по лестнице вниз, я увидела Григорьева, беседующего с двумя своими охранниками. Заметив меня, он быстро отдал несколько распоряжений, безусловно призванных повысить бдительность личного состава.