— Так, значит, в России ты должен был разоблачить шпиона третьей страны? Если не врешь, конечно…
— Именно так. Найти его и обезвредить. Разумеется, для моей страны было бы очень желательно, чтобы все произошло без лишнего шума. Я получил самые широкие полномочия: от физического устранения этого парня до саморазоблачения. Последнее, конечно, было предусмотрено как самое крайнее средство. Но как видишь, Таня, именно оно и понадобилось.
— Невероятно… Прямо какие-то шпионские страсти!
— А как же ты думала, детка? Все разведки мира играют по одним и тем же правилам. И эти правила мало похожи на Декларацию прав человека! Большие люди ставят на карту большую политику и большие деньги, а всю грязную работу делаем мы… «Рыцари плаща и кинжала» — так, кажется, вы нас называете?
Тут лежащий на кровати «клиент» застонал и пошевелился. Не говоря ни слова, даже не поднявшись на ноги, майор Лионовски потянулся к нему и с высоким профессионализмом проделал ту самую грязную работу, о которой только что говорил. После этого Родди снова успокоился. Я вовсе не оправдываю Рэя: он поступил не по-христиански. Но уверена, что в масштабах суммарной деятельности всех разведок мира этот крошечный эпизод можно считать сущим пустяком.
— Нет, Танечка, я тебе не вру. — В глазах «Джеймса Бонда» опять было столько лирики! — Я не могу сейчас тебя обманывать: должно быть, мы говорим с тобой в последний раз. Но, если честно, мне очень хотелось бы соврать. Чтобы ты никогда не узнала, какое я на самом деле дерьмо.
— Не надо так, Рэй…
— Нет, надо. Моя беда в том, что я с самого начала пытался быть одновременно и секретным агентом, и человеком. А так не бывает, Таня! Надо было выбирать: или — или. В конце концов не получилось ни того ни другого. Сама суди. Я должен был заботиться об интересах двух государств, а вместо этого расслабился, позволил человеку взять верх. Увлекся научной работой. В теннис играл… И что? Почти год сопливый мальчишка водил меня за нос, я не мог его вычислить. Я подозревал отличного, честного парня — и в результате потерял его. Да, да! — ответил он на мой изумленный взгляд. — Я подозревал Ренуа, Таня! И даже когда он умер, все еще сомневался в нем: думал, что у него, возможно, просто не выдержали нервы. Теперь ты видишь? Это я виноват в его смерти и никогда себе не прощу этого.
— Перестань, зачем теперь об этом…
— На моей совести смерть невинного человека. Я увлекся женщиной, которую должен был использовать. Я чуть не провалил окончательно всю операцию, чуть-чуть не дал настоящему преступнику завладеть секретными документами и улизнуть. Наконец, я не знаю, что случилось с дочкой инженера Вингера, может быть, она тоже…