— Заткнись и убери эту дрянь со стола, — скомандовал он.
Вовремя он появился — стоило лишь «мерзавцу» заикнуться о каких-то каплях. Должно быть, за дверью стоял и подслушивал.
Тот, что сидел за столом, послушно взял со стола гаротту, но, зацепив ею какую-то посуду, со стуком опрокинул ее. Старик взглянул на него злыми глазами, а я решила поподробнее рассмотреть его.
А посмотреть было на что. Старый, но слово «дряхлый» к нему было абсолютно неприменимо, столько энергии чувствовалось в его худом, прямом, без признаков старческой сутулости теле. Если б не морщины и седые волосы, он казался бы не старше «мерзавца». Лицо же его было ужасно! Нерадостные прожитые годы отразились на нем в полной мере. Кожа на лбу была изрезана глубокими морщинами, между которыми бесформенными кустами торчали клочки седых бровей. От скул к подбородку по щекам пролегали вертикальные складки. Нос, в незапамятные времена свернутый набок безжалостным ударом, казалось, имел только одну ноздрю. Четко очерченные кривые губы сжаты в тонкую, неровную линию. Дополняли эту вурдалачью внешность усы. Длинные и седые, они начинались у уголков рта и свисали, как у монгола, вертикально вниз до самого подбородка. Довершали портрет спортивные штаны, темная фланелевая рубаха (это в такую-то теплынь!) и босые ноги.
Проследив за исполнением своего распоряжения, старик взглянул на меня.
— Ты кто такая? — Пили они наверняка вместе, хотя дед казался совершенно трезвым. — Ты откуда взялась, фря?
Фря, насколько мне известно, женский род. От мужского — фраер. Малоизвестное широкой публике, это слово в основном употребляется лицами, разбирающимися в блатном жаргоне прошлых времен.
— Ну?! — подогнал он меня чересчур грозно.
Во мне всколыхнулась волна холодного бешенства. Взяв со стола стакан, я сполоснула его водкой, выплеснув ее прямо на босые ноги старика, налила себе пальца на два и выпила одним глотком, не почувствовав вкуса. Окурок все еще дымился у меня в руке, и я бросила его в тарелку с остатками картошки. Только после этого одарила Семиродова — а я была уверена, что это он — ответом. Поднимаясь с места, я повернулась к нему лицом:
— С улицы. Я всего лишь случайная прохожая. Забрела к вам попросить помощи и чуть не угодила в проволочный переплет.
— Это не Катька, Кирилл Федорович! — ясно и быстро проговорил «мерзавец». — Ошиблись мы.
— Мы? — прозвучало удивленно.
Мягко шлепая босыми ногами, старик медленно прошел к покинутому мной стулу и со вздохом уселся на него.
— Я… — растерянно поправился «мерзавец», но он уже перестал существовать для Кирилла Федоровича.