— Теперь закрой нос, чтобы не чувствовать запаха. Потом пей и думай, будто это лекарство или чистая горная вода.
— Странного она цвета, эта твоя горная вода, — с сомнением покачала головой Ксения.
Она еще немного поколебалась, но потом, видя, что я ни за какие коврижки от нее не отстану, зажала себе нос пальцами, выпила коктейль, а потом стала осторожно, но достаточно быстро ходить по кухне взад-вперед.
— Сядь лучше.
— Нет, мне надо отвлечься, — сказал Смолькина, — вроде бы я что-то делаю.
— Кто знает, может, так и лучше, — пожала я плечами.
— Лучше.
Мне было ее жалко, но одновременно немного смешно. Ксения зажала себе рот руками и ходила, ходила… Минут через пять остановилась и сделала глубокий вдох. На лице промелькнуло что-то похожее на удивление, смешанное с удовлетворением.
— Слушай, кажется, мне действительно лучше, — сказала Ксения, улыбнувшись.
— Я тебе про что и говорю, — обрадовалась я за нее. — Теперь собирайся и поедем.
— Что, так сразу?
— А чего ждать?
Смолькина пошла одеваться.
Я выглянула в окно, посмотрела на свою машину, стоявшую у подъезда, на небо, которое стало затягиваться тучами, и подумала: хорошо бы не попасть под дождь.
— А мы заедем к Олегу? — крикнула Ксения из комнаты. — Надо его проведать.
— Заедем, — громко ответила я. — Но прошу тебя ничего ему о квартирных ворах не говорить, — продолжила я, когда она показалась в дверном проеме. — Не надо его волновать. У него и так голова болит, в прямом и в переносном смысле. А если он еще и за тебя переживать будет, то ему совсем туго придется.
— Странно, что ты об этом заботишься, — мимоходом заметила Ксения.
Она собрала быстренько каких-то фруктов, взяла пакет сока, еще что-то в пластиковую сумку положила, и мы отправились в больницу.
Мы еще и к корпусам ее не подъехали, а уже поняли — что-то случилось. Народ бегал, машины разворачивались, отъезжали. Нас тоже тормознул постовой с жезлом и показал знаком, чтобы мы быстренько уезжали отсюда. Проезд здесь закрыт.
Я сразу поняла, что спорить с ним столь же бесполезно, как и пытаться у него что-либо выяснить. Он был нервным, поскольку приходилось следить за обстановкой и останавливать сразу несколько машин. А всем водителям хотелось знать, что произошло и почему их не пропускают. Кто-то совал деньги, пытаясь все-таки проехать. Но, по-видимому, постовой действительно не мог никого пропустить и начинал злиться уже по другому поводу: такой момент пропадает.
Мы поехали назад. С трудом, просто чудом, я смогла припарковать машину — все места вдоль дороги были забиты. Просто кому-то очень срочно понадобилось уехать, и я не замедлила занять его место.