Так, Танюха, тебя откровенно опускают!
— Попробуем, красавица, обязательно попробуем! — попытался вмешаться в разговор Гарик, умеющий читать выражение моего лица.
Но мне уже, что называется, попала шлея под хвост. Я просто обязана вывести из себя эту «леди безупречность»! Я с невинным видом произнесла:
— Тогда логичнее назвать блюдо «Кенгуриная доля», или нет, лучше так — «Судьба кенгуру». Это больше соответствует истине.
Эту мою фразу наша умница просто пропустила мимо ушей и перевела лучезарный взгляд на Гарика. Она что же, решила меня вовсе игнорировать? Не выйдет, милая.
Гарик, предчувствуя надвигающуюся бурю, положил руку мне на колено и сладчайшим голосом проговорил:
— Ну зачем же так печально, детка. Так ты будешь кушать это самое «Львиное… как его — сердце», что ли?
— «Львиную долю», — с готовностью подсказала девушка.
— Нет, я не буду. Судя по названию, порции чересчур велики, а мне надо за фигурой следить, — ударила я по «пышке» мелким калибром и, не дав ей опомниться, пустила в ход тяжелую артиллерию, — и вообще, я на французской диете, питаюсь исключительно лягушками. Есть у вас что-нибудь из лягушек?
К моему изумлению, девица не провалилась под пол и даже не упала в обморок, а все с той же обворожительной улыбкой ответила:
— У нас есть: лягушачьи лапки в яйце, лягушачьи ножки в сметане, лягушачьи окорочка в чесночном соусе, они же с горчицей, они же по-провансальски, лягушачьи лапки в томатном соусе, фрикассе из лягушачьих лапок и белых грибов и салат из лягушачьих лапок с улитками. Что вы выберете?
Это был полный провал. Гарик отвернулся в сторону и тихо давился от смеха.
— Со сметаной, — буркнула я и надолго заткнулась. Бой проигран вчистую.
Дальнейшее обсуждение заказа повел Гарик. Когда официантка удалилась так же грациозно, как и подошла, Гарик с отеческой укоризной прошептал мне на ушко:
— Танюша, детка, ну ты же знаешь — дилетанту никогда не побить профессионала!
Но я не отреагировала на его реплику, внимательно следя за происходящим на сцене. Правда, пока интересующей меня информации я получить не могла. Шло первое отделение программы, так называемое «одетое»: в нем не исполнялись стриптизные номера и, следовательно, краска для тела не использовалась.
Я могла лишь попытаться рассмотреть, у кого из танцоров отсутствует серьга в ухе. Но таких оказалось несколько. Или я просто еще не сориентировалась, не запомнила лиц, могла одного принять за другого — карусель меняющихся из танца в танец костюмов сбивала меня с толку. В каждом танце у артистов был другой имидж, иногда полностью меняющий их внешность.